Убийственная осень. Наталия КлевалинаЧитать онлайн книгу.
и слышать не хочу. Вот представь, вдруг твой папашка объявился, которого ты и в глаза не видела ни разу. Что, на шею ему кинешься, крича «Здравствуй, папочка!», да?
– Нет, конечно. Я просто сначала попробую его понять, хоть немножко.
– Понять? Даже не пытайся, подружка! Нам никогда не понять, почему они делают детей, чтоб потом от них сбежать к первой попавшейся шлюхе!
Васса вздохнула, взяла свою сумку и пошла в каюту. Упрямая Овчарка торчала на носу, пока не замерзла. Потом она решила, что за рубкой рулевого ветер, наверное, потише. Она занесла свою сумку цвета хаки в каюту и отправилась на корму. Здесь она обнаружила Шуру Каретную. Ведущая сидела на лавочке, что тянулась вдоль всей кормы, по-прежнему завернувшись в красный плед. Только теперь она не смотрела на море задумчиво, а что-то сосредоточенно писала в органайзере в кожаной коричневой обложке. Овчарка могла с кем угодно поспорить на что угодно, что это дневник. Груша наверняка продала бы душу рогатому, только чтобы хоть разок заглянуть в него, подумала Овчарка. Господи, даже если на Шуру Каретную надеть кофточку с рынка и джинсы из перехода метро, все равно всем будет казаться, что это дорогие бутиковые шмотки.
«К тому же она везде хороша. Везде она на месте – в Москве ли в каком-нибудь клубе, в телестудии или на Белом море», – думала Овчарка.
Она смотрела, как пикируют чайки на пенистый след позади корабля, потом садятся на воду, аккуратно сложив крылья, и покачиваются на волнах, смотрят вслед уходящему катеру.
«Вот сейчас я к ней подойду и заговорю, – решила Овчарка, – а что я ей скажу? Про телешоу говорить не надо, ей и так все время о нем говорят. У нее такой неприступный вид».
Тут Овчарка вспомнила про колли на причале. «Скажу: «Вы, наверное, собак очень любите. И собаки вас любят, а они плохих людей не могут любить». Не может же она на это обидеться. А если обидится? Эх, почему я не Груша! Правильно говорят, что наглость – второе счастье».
Овчарка впала в ступор, как это всегда с ней бывало, когда она очень уж разволнуется. Тут ведущая подняла глаза и поглядела на Овчарку. Овчарка тогда сделала вид, что она пришла на корму только затем, чтоб сходить в туалет. Она с трудом открыла металлическую дверь и юркнула в кабинку. Овчарка решила, что раз уж зашла, то надо пописать. В сортире дуло во все щели, и у Овчарки даже немного замерзла попа. Туалетную бумагу заменяли газеты, которые от сквозняка разлетались по всему полу. Натягивая джинсы, Овчарка сумела оценить по достоинству юмор моряков – над дыркой в полу, которая была вместо унитаза, висела табличка в позолоченной рамочке с надписью красивыми готическими буквами: «Господа! В целях вашей безопасности вас снимают скрытой камерой!»
«Пойду в каюту, – подумала Овчарка, – может, там мне предложат ананасов в шампанском, смеху ради. Или на худой конец Васса нальет мне чаю из термоса».
Она отправилась к прочим пассажирам. Ведущая продолжала сидеть и писать в органайзере серебряным карандашом.
Овчарка шла вдоль борта и думала о том, что Шура Каретная особенный человек. Она каким-то