Тайна оберега. Татьяна МиляхЧитать онлайн книгу.
знаю, не мужик лапотный, – скривившись, хохотнул гетман и пояснил: – Орлов королю Сигизмунду донос на Пожарского написал, а в награду запросил отдать ему земли княжеские. Вот теперь и выслуживается. При живом Пожарском вотчины боярину не видать, – ядовито улыбнулся Ходкевич. – Я для охраны обоза шестьсот казаков даю. Думаю, справятся. Так что зови своего русского.
Вскоре небольшой обоз двинулся к казацкому табору. У Замоскворецкого моста его остановил караул.
– Кто такие?
– Не признал что ли? – усмехнулся ехавший рядом с Орловым всадник.
– А, это ты, Фрол Акимович… С чем пожаловал?
– Да вот с боярином пехоту ведём. Шанцы22 вдоль крепостной стены копать велено.
– Ну, проходите, коли так – зевнув, пробурчал караульный и лениво посторонился.
Гружёные телеги, сопровождаемые отрядом пеших людей, прогромыхали по деревянному покрытию моста.
Минуя государев сад, польские приспешники пробрались в Кремль и передали продовольствие осажденному гарнизону, а на обратном пути, воспользовавшись беспечностью казаков Трубецкого, захватили острожек в Ендове и церковь Святого Георгия.
Узнав о наглом проходе польского обоза, Пожарский выругался и только плюнул в сторону беспутной казачьей вольницы. А чего ещё оставалось делать воеводе?
В ожидании неизбежной схватки солнце нехотя поднялось из-за горизонта, окрасив стены Белого города зловещими алыми пятнами. Готовясь пролить горячую человечью кровь, обе дружины вновь выстроились в боевые шеренги. Зная, что у противника преобладает конница, Пожарский расположил стрельцов по рву Земляного города, там же поставил и две пушки, а отборные конные сотни встали перед валом: им предстояло принять на себя первый удар польской кавалерии. Левашов во главе своего отряда с Долматовым по правую руку напряжённо всматривался в грозные ряды противника.
Визгливый вой трубы вновь разрезал воздух, и, надеясь сходу смять лёгкие шеренги ополченцев, конная лавина покатилась вперёд. Тут же залпы вражеских пушек слились с гортанным грохотом русских орудий, а со стен Кремля в спину дружинникам гаркнули стволы польского гарнизона, и невообразимый гам повис над землёй. Ядра, вгрызаясь в ряды всадников, разрывали их целостность и, разметая пыль, металл и плоть, выхватывали бесчисленные кровавые жертвы. Дым, расстилаясь по полю, выедал глаза, терпкой горечью вяз во рту, колюче щекотал ноздри. Конский топот перемешался со скрежетом стали, злобные возгласы перекрывали глухие удары падающих тел, предсмертные стоны раненых терялись в истошных криках людей и угрожающем ржании лошадей, и всё это звенело неистовым пронзительным набатом.
Ряды поляков рассыпались и, столкнувшись с ратниками ополчения, завязались в единый гремучий клубок. Более подвижные русские всадники, шустро уворачиваясь от ударов тяжёлой конницы, вновь подлетали к противнику, болезненно
Шанцы – земляной окоп и вообще полевые укрепления.