Уран. Ольга Погодина-КузминаЧитать онлайн книгу.

      Часть 1. Зима

      Доктрина пробуждения

      Я познал человека, и я отрицаю его.

      Ложные достижения цивилизации: милосердие, гуманизм, презумпция невиновности – мыльные пузыри для отвлечения детского сознания масс.

      Сытый ленив и лишь потому представляется добрым. Сытость рождает ложь.

      Голодный обнажен, он знает правду. Голодный чувствует в себе пустой желудок и зубы, приспособленные рвать.

      Война есть главное проявление природы человека. Прочее – сказки для сытых.

      От Рождества февраля 1953 года, от Адама лета 7461 я начинаю эти записи. Ключ шифра придуман мною и существует только в моей голове.

      Учиться у насекомых.

      Помнить всегда, что человеческая плоть – не более чем инкубатор для колоний паразитов. Кожа, ротовая полость, кишечник – всё приспособлено для лучшего выживания простейших. Я умру и буду похоронен, но их жизнь продолжится в моем теле еще долгие десятилетия. Некоторые виды бактерий выживают в тысячелетней мерзлоте.

      В отношении живучести блоха и таракан превосходят человека на миллион эволюционных лет. Нелепо утверждать, что мы разумней этих совершенных тварей. Ими движет ум самой природы.

      Я отрицаю Рождество. Мой Бог – насекомое.

      Прочее – сказки для дураков.

      С этого дня свой интеллект, энергию и мужество я посвящаю единой цели. «Obscurum per obscurius, ignotum per ignotius» – потаенное искать в сокрытом, неизвестное – в неизведанном. Метод древних алхимиков я применил для трансформации своей личности путем дисциплины и самоконтроля. Я буду расщеплять и вновь соединять вещество сознания, подобно тому, как жидкости и твердые тела подвергаются опытам в ретортах.

      Мой гений, мои знания, все средства инфильтрации, провокации и дезинформации я использую для исполнения задачи. Так великолепный осьминог использует щупальца и клюв для поиска, убийства и поглощения.

      Я разделяю сознание на три самостоятельные части. Они будут действовать независимо, не подозревая о существовании друг друга. Разделенные существа будут проживать в одном теле обыденную жизнь, высшая же часть сознания превратится в наблюдательную машину.

      Это не игра, не пошлое актерство. Данный опыт – лишь научное испытание возможностей натренированного мозга.

      В капсуле чистого разума я истреблю все человеческие слабости. Воспоминания детства, отзвуки юношеских страстей. Принадлежность к полу, нации, сословию, сообществу. Я уничтожил связь родства и благодарность каким-либо корням, истокам, вере.

      Живучесть, скрытность, вероломство – вот путь дальнейшей эволюции. Как расщепление урана производит выброс, так и ядро моей личности расщепляется, пробуждая огромную силу. В капсуле высшего сознания, как в алхимическом тигле, я выплавлю нового человека.

      Мыслящий таракан, способный управлять этим миром, – вот цель моего эксперимента.

      Мой разум изощрен и целенаправлен. Я постепенно растворюсь в своих обличьях. Обыденный, незаметный, как мыло на умывальнике, я превращаюсь в идеального соглядатая.

      Я принимаю новое имя. Высший разум, капсула контроля получает наименование «Агент U-235». Куда лучше, чем позывной, придуманный в Центре.

      Я – разрушительное излучение, невидимая угроза, смертельный укус.

      Я действую, не зная жалости и сантиментов.

      Месть восстает из руин.

      Я начинаю.

      Хутор-7

      …взгляд, отражение в окне автобуса, и память зрачка навечно сохранила поле, дорогу, снег. В прогалинах – лохмотья серого сукна. Ноктюрн истлевших пальцев, ртов запавших и оскаленных в мученье. Аккорд. Не снег, а тысячи белоголовых чаек.

      Война накрыла стол для птиц по всей земле. Среди подвижной белой массы виднелись башни танков. Хвост самолета, прободавшего земную твердь в последнем судорожном соитии. И ветки голые деревьев тянулись вверх не то с угрозой, не то в мольбе.

      Августа Францевна в крахмальной блузке на птичье пиршество взирала с неба, и нитка жемчуга под воротник. И родинка на сморщенной щеке мигала в такт движенью губ.

      Он шел по льду, и чувствовал свои ступни из льда, и повторял вслед за Августой с невыразимой болью:

      Во сне вдруг вспомнил, что немецкую речь могут услышать за тонкой перегородкой барака, и сел на постели. Сердце стучало прерывисто, будто шифровальщик отправлял секретное сообщение. Снова температура? Голова горячая и тяжелая, а ноги влажные и чужие на ощупь, будто неживая вещь.

      Воронцов поднес к глазам трофейные часы на истертом кожаном ремешке.

      Без четверти шесть. День занимался ясный, можно не зажигать керосинку.

      Орлиный клекот, с начала зимы живущий внутри грудной клетки, проснулся вместе с ним и стал рваться наружу. Фельдшер неделю назад выстукивал,