Князь Кий. Владимир МаликЧитать онлайн книгу.
что вот-вот разбегутся испуганные кони, схватил поводья и крепко зажал в руке. Посерел от страха Чёрный Вепрь. В его широко раскрытых глазах мелькали отблески ослепительных молний. Прижимаясь к коню, обнял его руками за шею, просил небо о спасении.
Опять грохнуло, затрещало, застонало над головой. Дружинники распростёрлись ниц на земле в ожидании беспощадного удара карающей десницы разгневанного божества.
Ливень усиливался. Свет совсем померк. Стало темно, как поздним вечером. В выси непрерывно гремело, грохотало и сверкало. Разъярённый Перун то и дело прокатывался по небу в своей огненной колеснице и метал во все стороны смертоносные стрелы. Содрогалась и колебалась под ногами земля, и казалось, что этому буйству и безумию не будет конца.
Кони неистово ржали, вздымались на дыбы и тоже, как и люди, дрожали в ужасе. Всё живое замерло: исчезли птицы, попрятались звери, замолкли всегда весёлые, шумливые сверчки и кузнечики. Только огонь, вода и гром властвовали в небе и на земле.
Кий одною рукой держал поводья нескольких коней, а другой, воздетой к небу, заклинал Перуна унять свой гнев.
Но Перун ярился всё сильней и сильней. Тучи сошлись с землёй, и наступила такая тьма, будто Морок насовсем поглотил Световида. Гром гремел непрерывно, и в свете молний были видны мечущиеся над степью водяные вихри.
Один из дружинников в ужасе вскочил и с диким воплем помчался к высокому степному кургану. Он то исчезал во мраке за сплошной завесой ливня, то вновь появлялся, как призрак, в ослепительно-синих вспышках молний. Достигнув вершины кургана, упал на колени, вытянул руки к небу и застыл.
И тут небо вспыхнуло огнём. Ужасный грохот всколыхнул землю. Извилистая стрела ударила в самую вершину кургана.
Все рухнули в мокрый, прибитый и спутанный дождём ковыль. О великий Перун, ты нашёл свою жертву!
Так и лежали они долго. Гроза лютовала ещё некоторое время, но силы её постепенно иссякали. Насытившись требой, человеческой жизнью, Перун отпустил вожжи своих буйногривых коней, изо всех сил громыхнул раз-другой и помчался над степью дальше – на восток.
Всё реже и реже били в землю молнии. Всё глуше становились раскаты грома. На западе начал светлеть край неба. Тучи стали расплываться – и наконец блеснуло солнце.
Мокрые, испуганные, оглушённые люди поднимались с земли и вновь протягивали к светилу задубелые руки.
– О великий Световид, милостивый Даждьбоже! Ты явил нам свой золотой лик, ты вселил в наши сердца надежду и радость! Будь славен вовеки, Даждьбоже!
Гроза отшумела – и всё в степи опять ожило. Закричали с хрипотцой перепёлки, взвился в небо и завис в вышине серебристоголосый жаворонок, промчался на горизонте табун тарпанов.
Только мёртвый дружинник лежал на вершине кургана, повернув к солнцу почерневшее лицо.
Его не трогали, оставили там, где настигла его смерть, – он теперь принадлежал не себе и не людям, а божеству грома и молний Перуну.
Настращанные, едва опомнившиеся от пережитого ужаса, княжичи подали