Пляска смерти. Воспоминания унтерштурмфюрера СС. 1941-1945. Эрих КернЧитать онлайн книгу.
не думаешь ли ты, что мы их проигнорируем? – с удивлением взглянул я на него. – Все эти люди на грани душевного взрыва от возмущения. Неужели ты допускаешь, что мы сделаем вид, будто ничего этого нет?
– Ты одно забываешь, дружище, – слабо улыбнулся Кауль, – мы сами связали себя по рукам и ногам. И еще есть и такая мелочь, как предоставление им прав и статуса, в которых мы им наперед уже отказали.
– Но, Кауль, – возразил я, – ты превращаешься в циника. На тебя сильно подействовала служба в концентрационном лагере. Дело вовсе не в доктрине, хорошей или плохой, правильной или неверной… О ней я и не думал. Не идеология имеет теперь значение. Просто речь идет о жизни, обыкновенной жизни, и смерти… На карту поставлено абсолютно все: будущее Германии и судьба остального мира… и не в последнюю очередь судьба тех несчастных, кто, пройдя сквозь ад, восторженно встретил нас и ожидает от нас свободы и равноправия.
– Хорошо, хорошо! – прервал Кауль мою тираду. – Подождем и посмотрим, что возобладает: партийная доктрина или здравый смысл…
Я расстался с Каулем недовольный самим собой. Этот человек обладал редкой способностью портить настроение. И я был не на шутку напуган: а что, если он прав?
Ощущая сильное утомление и упадок духа, я расстелил свое одеяло.
На другое утро ожесточенные бои и атаки возобновились. Весь день мы быстро продвигались вперед. Я не заметил, как приблизились сумерки. Заходившее солнце еще освещало гряду холмов, где русские разместили минометную батарею, но на село, оставленное противником без единого выстрела всего два часа назад, уже наползала вечерняя тень.
Небольшая глинобитная хата у дороги выглядела подходящим местом для короткого отдыха. Мы постучали, и в проеме распахнутой узкой двери возникла тонкая фигурка украинской девушки с целой копной каштановых волос.
– Да, место у нас есть, – сказала она, отвечая на наш вопрос.
Мы прошли в дом. Как обычно, единственное помещение – горница – служила одновременно и кухней и спальней. С ближайшего стога мы принесли соломы. Двое маленьких детей неотступно следили за каждым нашим движением. Девушка, по сути еще шестнадцатилетний подросток, уже не ребенок, но еще и не женщина, улыбнулась, увидев, как мы, накрыв солому одеялами, не раздеваясь улеглись на полу.
– Где ваш отец? – спросил я девушку.
– Расстрелян…
– За что?
– Не знаю…
– А ваша мама?
– Умерла… в прошлом году…
– Но чем же вы питаетесь? Ты и двое маленьких детей?
– Семечки! – рассмеялась она, демонстрируя свои белые зубы и кивая на внушительную кучу поджариваемых на плите семечек.
Весь предшествовавший день мы неустанно преследовали врага, и я проснулся лишь глубокой ночью. Неужели никому из нас не выпало нести караульную службу или, быть может, о нас просто забыли? С деревенской улицы отчетливо донеслась мерная поступь проходившего мимо патруля.