Глаза колдуна. Ксения ХанЧитать онлайн книгу.
если ты все мне расскажешь.
– Спроси у Карлайл, пусть сама все рассказывает!
Атлас стискивает зубы. Несколько секунд ему требуется, чтобы взять себя в руки и не накинуться на трясущегося в припадке Палмера.
– Можешь не клеветать на нее, – цедит Теодор. – Все, что могла, она уже мне рассказала. Теперь твой черед, приятель.
Мальчишка замирает. Его губы складываются в ехидную ухмылку, и он с явным удовольствием говорит:
– Ох, неужели эта девочка тебя испугалась? Узнала о тебе всю правду и сбежала под крыло папеньки с маменькой, я прав?
В то же мгновение, как последний звук вылетает изо рта Палмера, Теодор одним рывком бросается на него и хватает за ворот линялой футболки, чтобы в следующую секунду замахнуться и с огромной, заполняющей тесное пространство фургона яростью, врезать кулаком мальчишке прямо в нос.
– Теодор! – кричит Бен. Он хватает друга за плечи и тянет назад, пытается оттащить от хохочущего в голос Палмера, как будто ему дорога жизнь этого никчемного безумного эпилептика. Тот свалился со стула и корчится на полу. У мальчишки окровавлен нос, губы красные и оскал зубов быстро покрывается розовой слюной.
Теодор замахивается второй раз.
– Либо ты рассказываешь мне все что знаешь, либо я изобью тебя до смерти! – рычит он под причитания Бена и сумасшедший смех Палмера.
– Попробуй, говнюк! – глотая кровавую слюну, вопит тот. – Посмотрим, как это у тебя получится!
Что-то в его голосе, в интонациях, в той уверенности, с которой он выставляется, заставляет Теодора разжать кулак и отпустить ворот его футболки. Палмер с гулким стуком ударяется головой об пол.
– И это все? – Его взгляд мечется с лица Теодора на его руку, а потом он тоже вдруг обмирает и поднимает глаза обратно. – А-а-а… Дошло, наконец?
Теодор грузно опускается на пол перед мальчишкой, неверяще всматривается в мелкие черты его узкого лица. Бледная кожа, заплывшие глаза, мышиного цвета волосы. Неприметный, неприятный.
– Что? – охает Бен позади них. – Что дошло?
Палмер облизывает губы и растягивает их в самодовольной усмешке.
– А ты полагал, ты один такой бессмертный? – ядовито спрашивает он.
#IV. Одинокая шлюпка в море
Во влажном, соленом воздухе рассеивается в колючем ветру один только вздох.
Ох.
Серлас знал, что рано или поздно людская доброта обернется обманом: так было всякий раз, каждый раз. Стоило ли ждать от чужих людей добродетели, когда и сам он не был перед ними чист? Но теперь, сколько бы вопросов он себе ни задавал, как бы ни пытался отыскать свою вину, остается только одно. Боль. Снова предали, по его вине и лишнему доверию. Серлас-глупец, чужак Серлас!
– А ты решил, тебя на борт из жалости приняли? – шипит Бертран, не сводя глаз с горизонта. Перед маленьким гукаром, приближаясь, вырастает трехмачтовый фрегат; в его паруса задувает ветер и несет вперед по волнам, все ближе и ближе к «Теодору». В конце концов взгляд незадачливых моряков с капитаном