Дорога войны. Валерий БольшаковЧитать онлайн книгу.
продаю! Кому капуста?
– Масли-ины! Маслины опавшие, самые спелые!
– Сколько-сколько?! Всеблагие лары!
– Яйца! Яйца теплые! Только что из-под курицы!
– Козлятинка! Свежа-айшая! Афиной Аллеей клянусь!
– Господин, купи тогу! Новая почти, ненадеванная!
– Этот распоротый мешок ты называешь тогой?! Да иди ты к воронам!
– Притирания из Египта! А вот притирания из Египта! Чего желает сердце твое?
– А это что у тебя? Ладан, что ли?
– Попал иглою! Купи кусочек, и дом твой будет благоухать весь год!
Луций вышел к улице Аполло Сандалариус, спускающейся со склона Эсквилина и пересекающей Субуру. Когда-то она звалась просто улицей Башмачников – Сандалариус, но потом Октавиан Август поставил здесь статую Аполлона. Одолев подъем, вымощенный булыжником, гладиатор свернул под арку темного сырого подъезда пятиэтажной инсулы[7] – здесь он снимал каморку «под черепицей». Во внутреннем дворе почти не осталось зеленой травы, всю вытоптали, зато посередине бил фонтан, наполняя каменную чашу, – отсюда жильцы брали воду. «Удобства» располагались неподалеку, о чем сразу сообщали своим хозяевам даже те носы, что привыкли к зловонию, – хоть и журчала вода в уборной-латрине беспрестанно, запах держался стойко.
«И здесь я живу! – поморщился Луций. – Ползаю по самому дну…»
Мать родила Луция Эльвия в Калабрии, неизвестно от кого, скорее всего, отцом его был загулявший легионер. Или матрос Равеннского флота.
Ни грамматике, ни риторике малого Луция не обучали, образование он получал на улице, сражаясь с такими же зверенышами, как он, за кусок хлеба и глоток вина. «Человек человеку волк» – эту истину Эльвий затвердил назубок. «Преподаватели» – одноногий попрошайка Рапсод и старый вор Анний Косой – вбивали в него данную формулу одичания, вколачивали старательно, оставляя на шкуре Луция его первые шрамы. И ученик хорошо усвоил материал – Косого с Рапсодом он убил первыми. И понеслось его житие по кочкам бытия…
Змей поднял голову к прямоугольнику синего неба, вырезанного колодцем стен, и направился к лестнице. На второй этаж вели ступени из травертинского камня, до третьего тянулась лестница из кирпича, а выше надо было подниматься по скрипучему шаткому дереву.
На галерее четвертого этажа Луцию повстречался раб-инсуларий. Раб смиренно поклонился и сказал елейным голоском:
– Когда платить собираешься?
– Завтра! – отрезал гладиатор и стал подниматься по лестнице наверх.
Деревянные ступеньки под ногами погромыхивали – они были съемными. Случалось, что хозяину дома надоедало кормиться «завтраками», и он вынимал ступеньки, блокируя злостного неплательщика.
Открыв простой деревянный замок, Луций помолился пенатам и вошел в квартиру. Потолком ее была крыша инсулы. Балки, поддерживающие черепицу, нависали низко – каждой перекладине поклонишься. Комнат было две, их разгораживала плетенка из хвороста. Дальняя комната служила Эльвию спальней,
Инсула – многоквартирный дом. Помещения на первом-втором этажах бывали даже роскошны, а вот на последних селились бедняки, не знавшие удобств вроде канализации.