Блудный сын. Дин КунцЧитать онлайн книгу.
гасли. Феномен этот он наблюдал в зеркале.
Желе напрягся, словно собрался уже выбежать за дверь, потом шумно выдохнул.
– Бен говорил, что ты расстроишься.
Дукалион едва не рассмеялся – что еще могло вызвать такое заявление толстяка, как не смех?! – но испугался, что смех этот может перерасти в вопль ярости. Впервые за много лет он едва не потерял контроль над собой, почти сдался преступным позывам, которые были его составной частью с момента сотворения.
– Ты знаешь, кто я? – спросил Дукалион.
Желе посмотрел ему в глаза, потом перевел взгляд на татуировку, лишь частично скрывшую уродство половины лица, собрался с духом, учитывая внушительные габариты Дукалиона.
– Бен… он объяснил. Похоже, это правда.
– Можешь поверить, – посоветовал ему Дукалион. – Мой исходный материал – с тюремного кладбища, трупы преступников… их части соединили, оживили, возродили.
Глава 14
Снаружи стояла жаркая, влажная ночь. А вот в библиотеке Виктора Гелиоса кондиционер охлаждал воздух до такой низкой температуры, что веселое пламя горящих в камине дров было очень даже кстати.
Огонь вызывал у него и менее приятные воспоминания. Та большущая мельница. Бомбардировка Дрездена авиацией союзников. Атака «Моссад» на секретный научно-исследовательский комплекс в Венесуэле, где он экспериментировал на пару с Менгеле после Второй мировой войны. Тем не менее ему нравилось читать под уютное потрескивание горящих поленьев.
А когда он просматривал медицинские журналы вроде «Ланцета», «Журнала американской ассоциации врачей» или «Новые инфекционные заболевания», огонь служил не только для уюта, но и становился критерием его мнения как ученого. Он часто вырывал из журналов статьи и бросал их в камин. Иногда туда отправлялся журнал целиком.
Как и прежде, научное сообщество ничему не могло его научить. Он ушел далеко вперед. Однако полагал необходимым быть в курсе достижений в генетике, молекулярной биологии и смежных областях.
Ему также хотелось вина, которое лучше сочеталось с жареными грецкими орехами, чем «Каберне», которое подала к ним Эрика. Слишком терпкое. Конечно же, ей следовало остановить выбор на «Мерло».
Она сидела в кресле напротив него и читала поэзию. В последнее время не могла оторваться от Эмили Дикинсон, которая раздражала Виктора.
Разумеется, поэтессой Дикинсон была прекрасной, но уж очень преклонялась перед Богом. А потому ее стихи дурили голову наивным. Служили интеллектуальным ядом.
Вот Эрика для поисков Бога могла не выходить из этой комнаты. Ее создатель, в конце концов, был ее мужем.
Если говорить о теле, то он добился великолепного результата. Он видел перед собой прекрасную, грациозную, элегантную женщину. Выглядела она на двадцать пять лет, хотя прожила на этом свете только шесть недель.
Сам Виктор, чей возраст перевалил за двести сорок, мог сойти за сорокапятилетнего. И поддержание его моложавости требовало куда больше усилий, чем сотворение ее молодости.
Красота