Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130-1194. Джон НорвичЧитать онлайн книгу.
воздвигли… и в народе большая радость».
Смерть Анаклета и падение его игрушечного преемника не слишком взволновали Рожера. Упорная поддержка, которую он оказывал антипапе, не принесла ему тех выгод, на который он рассчитывал, но конец схизмы решил проблему. Освобожденный теперь от обязательств, которые так омрачали первые семь лет его царствования, он не видел смысла продолжать вражду со Святым престолом. Рожер публично признал Иннокентия законным папой и повелел всем своим подданным сделать то же. Затем он с армией отправился в Апулию.
Военная кампания продолжалась все лето и осень. Это, наверное, было тяжелое время для Рожера. Он вновь прошел по полуострову, грабя и сжигая при малейших признаках противодействия, и все же не мог добиться реальной покорности. Когда он вернулся в Палермо в конце года, большая часть Апулии все еще оставалась в руках мятежников. Из Рима не было никаких вестей – ничто не говорило о том, что Иннокентий готов к примирению; а следующей весной, когда Рожер собирал войска для продолжения борьбы, папа со всей ясностью дал понять, насколько он далек от подобной мысли. На латеранском соборе 8 апреля 1139 г. он объявил новое отлучение короля Сицилии его сыновьям и всем епископам, рукоположенным Анаклетом.
Но конец девятилетних мучений Рожера быстро приближался; в действительности он был ближе, чем кто-либо из участников противоборства предполагал. После бесплодной кампании 1138 г. всем казалось, что Райнульф продержится в Апулии неопределенно долгий срок, и, судя по агрессивности латеранского собора, эту уверенность разделяли в Риме. Но она оказалась безосновательной. Через три недели после собора Райнульф слег от лихорадки в Трое; ему неудачно пустили кровь, и 30 апреля он умер. Его похоронили в троянском соборе.
Фалько из Беневенто оставил нам исполненный трагизма рассказ о смятении, охватившем мятежную Апулию при известии о смерти Райнульфа, о причитающих вдовах и девицах, стариках и детях, о мужчинах, рвущих на себе волосы, раздирающих грудь и щеки. Все это кажется преувеличением, и все же трудно избавиться от мысли, что Райнульфа искренне любили. При всем его вероломстве, в нем было нечто от Дон Кихота, и перед его обаянием не могли устоять ни его друзья, ни враги; за время своего краткого правления в качестве герцога он проявил себя хорошим и мудрым властителем. Он был талантливый и храбрый воин – намного храбрее Рожера, которого он дважды разбил на поле боя. Нормандец до мозга костей, он в представлении своих соплеменников воплощал рыцарский идеал, в чем его изворотливый шурин, с его восточными замашками, не мог с ним соперничать. Его слабость заключалась в отсутствии государственного мышления; он просто не понимал, что Рожера нельзя разбить без долгосрочной политической и военной помощи из-за границы. Из-за своей политической слепоты он, вопреки торжественно данной клятве и после того как король проявил к нему такое редкое милосердие, – затеял авантюру, которая принесла южной Италии несчастье и страдания и сделала ее объектом