Одесская антология в 2-х томах. Том 2. Этот город величавый был написан, как сонет… ХХ век. АнтологияЧитать онлайн книгу.

      Как известно, в Одессе был мыловаренный завод Сиркиса. Когда дядьку знакомили с кем-нибудь и он произносил свое имя, его обыкновенно спрашивали: Вы… из тех Сиркисов? На что он неизменно отвечал: нет; у того Сиркиса мыловаренный завод, а у меня завод мыльных пузырей. К сожалению, эта идентичность фамилий чуть не окончилась для дядьки трагично: при последних большевиках все богатые Сиркисы уехали, и чрезвычайка арестовала дядьку как Сиркиса. Пока разобрали в чем дело, он просидел четыре месяца. Ему удалось позже пробраться в Кишинев. Где ты, старый друг? Жив ли ты еще?

      Другой завсегдатай Робина, некий Коган, у которого был даже литературный псевдоним: Петр Сторицын, хотя, кажется, он ничего не писал. Мы его считали полусумасшедшим, но у него была большая едкость в суждениях и умел он зло посмеяться и над самим собой. Он сам рассказывал про себя следующий случай: однажды он всю ночь пропьянствовал с Куприным и уже на последнем этапе, часов в 8 утра, Куприн обратил на него свой мутный взгляд и спросил: «А как, собственно, ваша фамилия?» И когда тот ответил: «Коган», Куприн сокрушенно заметил: Я так и думал. Об этом эпизоде мне рассказал Камышников.

      Много людей прошло через Литературку, или, по крайней мере, через ее буфет. Артисты, режиссеры, критики, причем музыкальными критиками в Одессе были почему-то всегда врачи по венерическим болезням.

      Одесское Литературно-Артистическое Общество и его обитатели – я говорю обитатели, потому что многие проводили в ней чуть ли не дни и ночи напролет; я знавал членов правления, которые приходили в Литературку ежедневно часа в 3 дня, и оставались там до утра – не за страх, а за совесть и за любовь – Литературное О-во подчас и одесской экспансивностью и бумом проявляло свою деятельность, но за этой шумихой оно совершало большую культурную работу. Не мало писателей считало наше Общество своей литературной колыбелью. Незачем говорить, что с окончательным воцарением большевиков, Литературка была растоптана, разгромлена и распущена. Но те, кто когда-то приходили туда – выступать или послушать других, или просто поболтать, почитать газету, поужинать, посплетничать, поиграть в карты никогда не забудут той дружеской уютной атмосферы, без которой трудно было жить, однажды привыкнув к ней.

      Это было – свое, живое, родное, и потому так трогательно-любовно и фамильярно мы окрестили ее – наша Литературка.

      IV. Акация

      Александр Куприн

      (1870–1938)