Прозаические опыты. Николай Андреевич БоровойЧитать онлайн книгу.
ужас, невыразимый, холодный, липкий, спер дыхание, заставил его задергаться, попытаться встать, хватать рукой воздух, и джип от этого чуть подвинулся, от чего Амир, если бы мог завизжать по-детски – завизжал бы… его глаза смотрели в неспешно наливающуюся темнотой пропасть… он вдруг почему-то ясно, несомненно понял – это случится, вот сейчас случится, будет… джип не удержится, его не успеют спасти… это будет… как мог он собраться с мыслями, с духом – попытался собраться, сказал себе – яа, хабиби, аколь йигйе беседер, азов, шток14, сверху люди, ты слышишь, тебя спасают, уже сейчас спасают, все будет нормально, они успеют, ты будешь жить… Почему-то вдруг промелькнула в мыслях жена, которая, наверное, скоро будет пытаться дозвониться ему на мобильный… а потом взглянул вниз, в пропасть… и снова ужас, холодный, пробрал его и дал понять – нет… ничего больше не будет – дальше пропасть… она тебя ждет – там конец всему… ВСЕ, КОНЕЦ, БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ БУДЕТ… ВСЕ, ВСЕ… Он видел это «все», он чувствовал его дрожью в руках и челюсти, холодом и какой-то бездной то ли в груди, то ли в животе… ВСЕ… ВСЕ… смысл этого «все» вдруг стал ему так ясен и так жуток, что дыхание снова сперло… от ужаса, побуждающего задыхаться, вытягивать шею и беспомощно ловить ртом воздух, крикнуть что-то, биться судорожно ногами и руками, куда-то бежать, а может от страшного удара грудью и головой, совсем он обезумел, в мелькающих перед его мысленным взором картинах плясали жена, грузин-взяточкник, почему-то – распечатки банковского счета, одноклассница, с которой он месяц назад переспал и с тех пор не созвонился, от стыда, жена, дочка его младшая… жена, старшая дочка, орущая на мать совсем, как мать на него, жена… теща. Не глаза – щели, стиснутые губы, взгляд судьи, чеканное карканье, каждое слово – приговор… как булыжник, которым медленно, с толком бьют по голове… тварь… босс… отпуск в Греции, на Пелопонесе… там тоже была пропасть… красивая, поросшая густым сосновым лесом, а внизу вилась река… снова жена, младшая дочка, которая смотрится в зеркале в новом карнавальном платьице на последний Пурим… папочка – а где моя сумочка, с чем я пойду на праздник?.. доченька… она что-то такое спрашивала меня на днях… что-то… спрашивала, дочка… папочка, а что это такое, что я умру?… При воспоминании об этом Амиру вдруг показалось, что это он смотрит детскими глазками, спрашивает – папочка, а что значит, что я умру?.. ответ был ясен – пропасть темнела, смотрела ему в глаза и несся где-то вопль – ВСЕ… ВСЕ… Пропасть смотрела на Амира, словно говорила ему – «сейчас», «сейчас», но все не наступала, и ужас от этой глядящей ему в лицо, глумящейся над ним пропасти, в которую, он чувствовал, ползет джип, душил его, заставлял его сдавливать горло в безумном крике, как в агонии совершать какие-то движения руками и ногами, и главное – нельзя было ничего сделать… Кричать не выходило, двинуться было страшно, джип и так полз куда-то
Эй, приятель, все будет в порядке, оставь, замолчи. (смесь арабского и иврита)