Война и мир Ивана Грозного. Александр ТюринЧитать онлайн книгу.
Оболенского, ну, а местным жителям устраивают страшную резню. Погибает тринадцать тысяч русских, от мала до велика. Замечу, что в те времена, при нападении врагов, все население округи стекалось в город, под защиту крепостных стен. Это объясняет такое большое количество погибших в Стародубе.
Если бы столь большое число поляков и литовцев пало бы жертвой московского войска, то наверняка этот факт попал бы во все учебники истории на веки вечные, как свидетельство московского варварства. А 13 тысяч убитых московитов – это так, ничего особенного, что для европейцев, что для наших собственных псевдориков. Такой мелкий фактик. Мы сами, аристократическим равнодушием к жертвам вражеских нашествий, приучили и себя и других, к двойным стандартам. Стародуб же – это наш город-герой XVI и XVII веков; в следующий раз его население подвергнется полному истреблению со стороны польско-литовского воинства в Смутное время.
У аристократов в Москве по-прежнему нет ни стратегии действий, ни решительных планов.
Историк Д. Володихин отмечает, что на протяжении всей Стародубской войны московские воеводы не занимались ни осадами вражеских городов, ни активной обороной рубежей от литовцев, казанцев и крымцев. Не до того.
Гарнизоны крепостей литовского порубежья предоставлены сами себе, московские полки стоят у Серпухова и в других крепостях долины Оки, где проходит граница с «Диким Полем». Царь Иван писал позднее Курбскому: «Зачем же они (бояре), как подобает изменникам, стали уступать нашему врагу, государю литовскому, наши вотчины, города Радогощ, Стародуб, Гомель, – так ли доброжелательствуют?»
В том же августе 1535 крымцы, в явном согласовании с литовцами, нападали на берега Оки и рязанские земли, отвлекая московские силы от северских земель, чем сильно облегчили королю взятие Стародуба и Гомеля.
В феврале 1536 г. литовцы, во главе с киевским воеводой Андреем Немировичем и полоцким воеводой Яном Глебовичем, идут на разорение псковской земли и пытаются взять себежскую крепость. Однако здесь они отражены воеводой А. Бутурлиным. Себежский гарнизон удачно контратакует и литовские воины в массе своей погибают на льду озера Себеж. По воле польского короля литвины (те же русские люди) умирают на псковской земле, вместо того, чтобы оборонять Приднепровье от татарских набегов.
В конце 1536 г. казанские войска жгут села около Нижнего Новгорода, наступают на Балахну, вторгаются в костромские волости. Летописи не сообщают о каком-то организованном отпоре со стороны московских воевод.
В начале следующего года русские войска стоят во Владимире и Мещере, а казанский хан Сафа-Гирей наносит удар туда, где его не ждут, и сжигает предместья Мурома. Согласно записи Владимирского летописца: «Царь Казанской зиме анваря, на всеядной неделе, под Муром приходил, посады под Муромом и сел и деревень пожег, от Мурома и до Новагорода воевал». Запись скупая, а стоит за ней много.
В феврале 1537 г. польский король наконец заключает с