Металл цвета крови. Александр ТамониковЧитать онлайн книгу.
тетушку… и мою маму тоже. Нам это выдают, все в порядке, не беспокойтесь, я уже ел.
– Спасибо, Олег… – она смахнула тыльной стороной ладони набежавшую слезу, – мы уже не голодаем. На деньги пока ничего не купить, но пайковые нормы подняли, расширили ассортимент – с этого уже ноги не протянешь, как раньше… Мы всю жизнь прожили на Петроградской стороне. Мой отец, ее брат, работал в научно-исследовательском институте, преподавал биологию в университете. Его отношения с тетей Клавой испортились после смерти моей мамы от туберкулеза. Он быстро нашел себе другую – слишком молодую для него, это была его ассистентка… Они поженились, у меня появилась мачеха, это было начало 1941 года… Его новая жена умерла от холода под Новый год – субтильное сложение, проблемы с кровообращением… Моего отца арестовали в феврале 1942-го, и я до сих пор не знаю, что с ним, мне отказывают в ответе. Когда я в последний раз была в приемной НКВД, там вспылили, сказали: радуйтесь, что сами не загремели, нечего тут пыль поднимать… Мой отец ни в чем не виновен, я точно знаю, что это был ложный донос его коллег…
Олег сочувственно молчал. Репрессивная машина работала даже в блокадном Ленинграде. Людей арестовывали и в 1941-м, и в 1942-м. Проводилась крупная кампания против высококвалифицированных ленинградских специалистов. Аресту подвергались сотрудники высших учебных заведений, работники науки, искусства. Предъявленные обвинения оригинальностью не отличались: «участие в антисоветской контрреволюционной деятельности». За короткое время арестовали около 300 человек, даже состоялись судебные процессы. Их проводили военные трибуналы войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа. К смертной казни приговорили 32 человека, впрочем, реально расстреляли только четверых, остальным высшую меру заменили исправительно-трудовыми лагерями. Многие арестованные гибли в следственных тюрьмах, на этапах, пересылках, родственникам об этом сообщали не всегда. Смерть в блокадном Ленинграде – на каждом шагу, кого волнуют мертвые предатели?
– Я думала, и меня арестуют, – тихо проговорила Рита. – Я слышала, что брали не только ученых и преподавателей, но и членов их семей… Жила одна в квартире, ходила на работу… и дождалась, – женщина грустно улыбнулась. – Так всегда и бывает: ждешь одну беду, а приходит другая. Это было в конце февраля: искала растопку в соседнем квартале, в доме было страшно холодно, объявили артналет, успела добежать до ближайшего бомбоубежища. А когда все закончилось, вернулась к своему дому на улице Куйбышева, а его разбомбили… Мы жили недалеко от набережной, где стоял крейсер «Аврора»… – Женщина побледнела, воспоминания давались ей с трудом. – Верхние этажи полностью снесло. Мы жили на первом – там все просело, была угроза обрушения. Я плохо помню, меня держали люди, я вырвалась, полезла в квартиру, чтобы забрать документы, карточки, кое-что из одежды… А когда меня вытащили, сломалась несущая стена, все рухнуло… Я пешком пришла к тете на Невский, она приютила меня, вот с тех пор я здесь и живу…
– Вы работаете, Рита?
– Конечно. –