Песнь Ахилла. Мадлен МиллерЧитать онлайн книгу.
молчал. С минуту он разглядывал меня.
– Отец хочет наказать тебя.
Мы оба понимали, что это значит. Наказания всегда были телесными и, как правило, публичными. Царского сына, конечно, никто не станет пороть, но я больше не был царским сыном.
– Ты не болен, – сказал он.
– Нет, – тупо ответил я.
– Тогда это не оправдание.
– Чему?
Я так испугался, что перестал его понимать.
– Не оправдание тому, что тебя не было на тренировках. – Он говорил очень терпеливо. – Чтобы тебя не наказали. Что ты скажешь?
– Не знаю.
– Что-то сказать нужно.
От его настойчивости я вспылил.
– Это ведь ты царский сын, – огрызнулся я.
Он удивился. Склонил голову набок, будто любопытная птица.
– И что?
– Вот и поговори со своим отцом, скажи, что я был с тобой. Это оправдание придется ему по вкусу.
Сказал я это куда увереннее, чем подумал. Заступись я перед отцом за какого-нибудь мальчишку, того высекли бы просто назло мне. Но я не был Ахиллом.
Легкая морщинка пролегла меж его бровей.
– Я не люблю лгать, – сказал он.
Такие проявления невинности мальчишки обычно вытравляют из тебя насмешками; даже если ты и вправду так думал, говорить это вслух было нельзя.
– Тогда возьми меня с собой на занятия, – сказал я. – И не солжешь.
Он вскинул брови, оглядел меня. Замер – я и не думал, что люди могут стоять так неподвижно, уняв все, кроме дыхания и сердцебиения, – будто лань, что прислушивается к звуку охотничьего лука. Я понял, что и сам затаил дыхание.
Что-то переменилось в его лице. Решение принято.
– Идем, – сказал он.
– Куда? – настороженно спросил я: как знать, вдруг теперь меня накажут еще и за то, что я предложил ему солгать.
– Со мной, учиться играть на лире. Тогда, как ты и сказал, я не солгу. А потом мы поговорим с отцом.
– Прямо сейчас?
– Да. А что такого?
Он с любопытством глядел на меня. Что такого?
Я встал, тело заныло – я слишком долго просидел на холодном каменном полу. В груди у меня трепыхалось чувство, которому я никак не мог отыскать названия. Облегчение, тревога, надежда – все сразу.
Мы молча шли по извилистым коридорам, пока не добрались наконец до маленькой комнаты, где не было ничего, кроме сундука и пары низеньких табуретов. Ахилл жестом велел мне садиться. Сиденье для музыкантов. Кожа туго натянута на нехитрый деревянный каркас. Я видел такие только у аэдов, которые – впрочем, нечасто – забредали к нам во дворец и исполняли песни у отцовского очага.
Ахилл открыл сундук. Вытащил лиру, протянул мне.
– Я не умею на ней играть, – сказал я ему.
Он удивленно наморщил лоб:
– Совсем?
Странно, но отчего-то именно перед ним мне не хотелось ударить в грязь лицом.
– Отец не любил музыку.
– И?.. Твоего отца здесь нет.
Я взял лиру. Она была гладкой, прохладной на ощупь. Я провел