Есть время жить. Игорь НегатинЧитать онлайн книгу.
с майорским погоном[9] на камуфляже назвал меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал – все, задушит к чертовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать, слава богу, не полез, да и куда тут дернешься? Я снял с напавшего очки – Миндаугас Купрявичус!
– Минде, черт здоровый, задушишь!
– Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся, ты же вроде в Россию уезжал, ребята говорили – в Москве обосновался.
– Москва – не мой город, не прижился. – Я повел плечами. – Ты мне кости чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка[10] твоя, дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?
– Оттарабанил там три «миса» и обратно, – на его физиономии расплылась широкая улыбка. – Прикинь, идем, никого не трогаем, а тут вы!
Ну, про «никого не трогаем» он наверняка приврал. Поди, стреляли во все, что движется.
С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной звездой[11] и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый, высокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе. Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два года, Миндаугас получил свою вторую звезду, старшего лейтенанта, которую у него через месяц отобрали, разжаловав в лейтенанты. А еще, в виде дополнительного наказания, отправили служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив свое, плюнул, написал рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были – девяносто пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама.
Сунулись и в наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал обратиться «к этим двум, они объяснят». Вербовщик (кстати, по документам он оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его долго, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.
Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невеселыми новостями.
– Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно стало, что всем на всех насрать, каждый за себя. – Миндаугас устало потер глаза и полез за следующей сигаретой. – Ты, Робби, прикинь – начальство закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародерствовать начали, магазины в округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов нам не выдавали – мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится. Сидят, словно
Майорский погон – в Литве на камуфляжной форме только один погон, на груди.
Ромашка, Ramune – женское имя.
Лейтенант с одной звездой – в Литве у лейтенанта только одна звезда.