Генералы шального азарта. Евгений СуховЧитать онлайн книгу.
кружевом и бисерными вышивками, оно состояло из трех разных тканей, атласа, бархата и кисеи. Задний подол платья, причудливо драпированный, переходил в шлейф, который плавно скользил за графиней, медленно спускающейся по ступеням. Под цвет платья были туфли из сатен-тюрка с шелковым бантом, ну, до того нарядные, что Капа долго не могла отвести от них глаз. И пахло от графини так, словно столовая была сплошь заставлена розами.
А какая у нее была свита! Молодые люди во фраках, готовые тотчас исполнить любую ее прихоть; слуги гренадерского росту и лакеи в вызолоченных ливреях, которых можно было принять за камергеров или гофмаршалов двора кого-либо из их высочеств.
Графиня же была мила и проста в обращении. Она учтиво кивнула повару, принесшему ей ужин из восьми блюд; вежливо поблагодарила Герасима Пантелеевича и одарила ласковым взглядом Капу, во все глаза смотревшую на нее.
Знатная постоялица уехала утром, в десятом часу, и Капитолине удалось увидеть лишь задок кареты, починенной мастером Карлом Лурье.
Образ графини еще долго хранился в памяти Капы. Девочкой она была исполнительной и послушной, но, как говорят, себе на уме. Именно про таких сказывают в народе: «в тихом омуте черти водятся». В ее хорошенькую головку заглянуть никто не мог. А если бы это кому-нибудь удалось и он сумел бы прочесть мысли Капы, то удивленно вскинул бы брови, призадумался и стал бы смотреть на малоразговорчивую девочку совершенно иными глазами, а может быть, даже и с опаской – а все оттого, что роились в её пригожей головке размышления далеко не безобидные. А ее решение сделаться такой же, как та графиня Головина, было столь же непоколебимо и твердо, насколько недвижим и крепок был огромный гранитный валун, вросший в землю подле самых ворот в постоялый двор и стоявший здесь, по всей видимости, с начала сотворения мира.
Четырнадцать лет… Много это или мало?
Наверное, мало, чтобы вступать во взрослую жизнь в одиночестве, без житейского опыта и маяков над ее бездонными глубинами, способными поглотить любого человека, пусть и семи пядей во лбу. Без провожатого, который был бы рядом и успел схватить за руку, когда нога уже занесена, чтобы ступить в пропасть. Без мудрого советчика с дорожной сумкой за плечами, именуемой жизненным опытом, который успел бы предостеречь юное и, стало быть, неразумное существо от свершения глупостей и ошибок. Ведь оступиться и наделать бессмысленностей, имея в активе столь небольшое количество лет, очень просто. Проще пареной репы.
С другой стороны, а когда же прикажете вступать во взрослую жизнь? В какие, стало быть, лета?
Скажете, в двадцать один год, по достижении совершеннолетия? И уже в этом возрасте совершать глупости и ошибки? Однако ошибки ошибкам рознь. И может случиться так, что глупости, простительные для четырнадцатилетнего возраста, будут совершенно непозволительными в двадцать с лишним лет. Ибо каждому овощу свое время…
Собственно, к четырнадцати годам Капа