Княжна Джаваха. Лидия ЧарскаяЧитать онлайн книгу.
и раскрывал передо мною дивные и страшные картины боя там, в далеких горных теснинах, среди стремнин и обрывов, под дикий шум горных потоков, смешанный с оглушительной пушечной пальбой и стонами раненых.
Я видела точно в тумане страшные крутизны, усыпанные, как мухами, нашими солдатами, лезущими на приступ… Их встречают градом пуль, лезвием шашек, криками «Алла!», «Алла!». И вот гнездо разрушено. Грозный вождь делается смиренным пленником и слезно молит о свободе. И белый и темный вождь долго смотрят друг другу в очи… Страшен и непроницаем этот взгляд… Тысячи русских и столько же горцев ждут решения. И что-то дрогнуло в сердце русского героя при виде пленного кавказского орла. Ему обещана милость устами князя, – обещано милосердие Белого Царя.
Хорошо это! дивно хорошо! И никогда раз видевший не забудет этой картины. А он ее видел – счастливец Брагим! О, как я ему завидовала!..
Кроме Брагима, с бабушкою приехала еще старая горничная, приветствовавшая меня в саду в первый день приезда. Ее звали Анной. С нею был ее внук Андро, маленький слабоумный камердинер Юлико, потом девушка Родам, взятая в помощь Анне, и еще молодой кучер и наездник, быстроглазый горец Абрек.
Отца я за это время видела мало. У него начиналась усиленная стрельба в полку, и он целые дни проводил там.
Прежде, бывало, я поджидала его за садом у спуска и берегу Куры, но бабушка нашла неприличными для сиятельной княжны мои одинокие прогулки, и они постепенно прекратились. С Шалым, к моей великой радости, я могла не расставаться. Правда, за мною теперь постоянно ездил Абрек или вечно задумчивый, блаженный Андро, но они мне не мешали. Ведь и раньше на более продолжительные прогулки меня не отпускали без Михако. Но Михако терпеть не мог подобных поездок, потому что уставал в достаточной мере за домашними работами и к тряске в седле не питал особого влечения.
Зато Абрек умел и любил ездить. Он показал мне такие места в окрестностях Гори, о существовании которых я не имела ни малейшего понятия.
– Откуда ты все это знаешь, Абрек? – удивлялась я: – ведь ты не был ни в Алазани, ни в Кахетии.
– Иок,[16] – смеялся он в ответ, блестя своими белыми, как сахар, и крепкими зубами, – иок! не был.
– Откуда же ты знаешь? – приставала я.
– Абрек все знает. От моря до моря все знает. – И он прищелкивал языком и улыбался еще шире, отчего лицо его получало хищное и лукавое выражение.
В нем было что-то лживое. Но я любила его за отчаянную храбрость, за то, что он всюду поспешал, как птица, на своем быстроногом коне, забивавшем порой своей ловкостью и скоростью моего Шалого.
Бесстрашный и смелый на диво был этот Абрек.
Он выучил меня шутя джигитовке, потихоньку от бабушки, и когда я на всем скаку коня поднимала воткнутый в землю дагестанский кинжалик, он одобрительно кивал головою и, прищелкивая языком, кричал мне:
– Хорошо! молодец! джигит будешь!
Я дорожила этими похвалами и гордилась ими.
Абрек был в моем понятии настоящим типом молодца-джигита.
С
16
Иок – нет – по-горски.