Имитация страсти. Евгения МихайловаЧитать онлайн книгу.
вдруг взял меня за руку и произнес:
– Не плачь, Ксюша.
Вот после этого я по-настоящему разрыдалась, уже в своей комнате, заткнув рот полотенцем.
В ближайшую пятницу поехала домой, к Степану. Сказала ему, что только переночую и сразу обратно. Хозяева уезжают в Москву, мне нужно собирать вещи детей. Степан внимательно посмотрел на меня и ничего не стал уточнять. Он очень неглупый человек, всегда чувствовал опасную тему, у которой могло быть тяжелое, неприятное для нас обоих развитие. А я возвращалась и возвращалась к этой теме: Москва.
Поздно ночью, когда мы лежали в спальне и подушки наши тесно соприкасались, в отличие от нас самих, я произнесла:
– Степа, мы здесь уже три года. Ты мог бы взять отпуск. Надо, наконец, узнать, что с нашей квартирой, проверить, наша ли она еще, на месте ли дом. Какая ни есть недвижимость, но в Москве она, кажется, самая дорогая в мире. И съездили бы с попутчиками, я бы в дороге за детьми присмотрела. Знаешь, проблемы акклиматизации у малышей, все такое. Василиса сама не в форме.
Степан резко поднялся, включил свет, взял с тумбочки сигареты, подошел к открытому окну, закурил. И только после этого посмотрел на меня потемневшими от гнева глазами:
– Отпуск, говоришь? Наша квартира, наш дом, наша собственность, вдруг ты вспомнила? Отдохнуть? Погреться от ада тех обломков, под которыми столько часов умирал наш малыш? Он и был нашей единственной собственностью. Но мне мент выбил зубы, когда я хотел голыми руками разбирать завалы. Они все там стояли с инструментами, в своих робах, курили, жрали бутерброды и говорили, что нет команды, что начальник не приехал. И давно ты нам такой отпуск придумала? Да еще в компании каких-то темных ворюг из России, в поместье которых произошло убийство.
В тот момент я не сомневалась в одном: Степан сейчас ненавидит меня как единственного человека на земле, который знает все в подробностях о непереносимом горе, сломавшем его жизнь, спалившем его душу. Тогда мы были единым больным целым, одной жертвой. Спасались рядом, но уже по одному, каждый по-своему. Нередкий случай, когда горе связывает, но еще больше разделяет людей, как общее преступление. А гибель ребенка всегда кажется родителям их преступлением. Это изнурительное, бессонное, непрерывное возвращение, поиск спасительных вариантов: а если бы я тогда поступил иначе…
Нет большей пытки, чем искать варианты, когда сама их возможность взорвалась и в муках задохнулась под обломками. Мы тогда восемь часов подряд стояли в пыли и слушали плач своего сына. Не знаю, были ли еще дети под завалами нашего взорванного дома, но мы знали, что там плачет, зовет нас Артем. Эксперты впоследствии подтвердили: этот ребенок умер примерно за час до спасения. Взрывы домов были и после. К примеру, в Магнитогорске, о чем сутками писали и передавали все мировые СМИ. И только у наших спасателей находились такие «уважительные» причины не спасать, как отсутствие особых специалистов и техники по спасению именно детей. И еще более веская причина – нет начальства. Как знает весь