Насосы интуиции и другие инструменты мышления. Дэниел ДеннеттЧитать онлайн книгу.
возразил Ноам. – Именно так он и считает!” После этого, к великому удовольствию собравшихся, он продолжил свой разбор. Через несколько минут я вмешался снова. “Должен признать, что подвергающиеся критике взгляды просто нелепы, – сказал я, и Ноам одобрительно усмехнулся, – но в таком случае зачем же вы тратите время, критикуя этот абсурд?” Это замечание возымело действие.
Что насчет меня самого? Довожу ли я до абсурда чужие идеи? Справедливее ли я при этом? Вот несколько примеров. Решать вам. Однажды на конференции в Венеции мы с французским нейробиологом Жан-Пьером Шанжё сошлись с нейрофизиологом сэром Джоном Экклсом и философом сэром Карлом Поппером в споре о сознании и мозге. Мы с Шанжё были материалистами (которые полагают, что сознание и есть мозг), а Поппер и Экклс – дуалистами (которые утверждают, что сознание нельзя считать материальной сущностью, подобной мозгу, поскольку оно представляет собой сущность второго порядка, взаимодействующую с мозгом). За много лет до этого Экклс получил Нобелевскую премию за открытие синапса – микроскопического промежутка между нейронами, который молекулы глутамата и другие нейротрансмиттеры и нейромодуляторы пересекают триллионы раз за день. Согласно Экклсу, мозг напоминает мощный орган, а триллионы синапсов представляют собой его клавиатуру. Нематериальное сознание – бессмертная душа в представлении глубоко верующего католика Экклса – играет с синапсами, каким-то образом подталкивая молекулы глутамата на квантовом уровне. “Забудьте все теоретические дискуссии о нейронных сетях и тому подобном, это полный вздор, – сказал он. – Сознание – в глутамате!” Когда настала моя очередь говорить, я сказал, что хочу убедиться, что правильно понял его точку зрения. Если сознание в глутамате, а я вылью чашку глутамата в раковину, будет ли это убийством? “Что ж, – ответил он несколько смущенно, – пожалуй, наверняка сказать будет сложно”[8].
Вам может показаться, что между католиком-дуалистом сэром Джоном Экклсом и атеистом-материалистом Фрэнсисом Криком было мало общего, если не считать их Нобелевских премий. Однако по крайней мере некоторое время их представления о сознании характеризовались одинаковым сомнительным схематизмом. Далекие от науки люди часто не понимают, насколько полезен в науке схематизм, ведь он позволяет разобраться с ужасно сложными вещами, используя работающую модель, которая почти верна, и до поры до времени отбрасывая беспорядочные тонкости. Пожалуй, лучше всего в истории науки схематизм применили Крик и Джеймс Уотсон, которые расшифровали структуру ДНК, пока Лайнус Полинг и другие ученые пытались понять все тонкости генома. Крик выступал за смелые ходы, на случай если удастся решить проблему одним махом, но такой подход, конечно же, работает не всегда. Однажды мне выпал шанс продемонстрировать это на одном из знаменитых чаепитий Крика в Ла-Холье. Эти чаепития представляли собой
Эта конференция запомнилась мне еще купанием Поппера в Гранд-канале. Он поскользнулся, выходя из моторной лодки на пристань острова Сан-Джорджо, полетел ногами вперед в канал и успел погрузиться по колено, прежде чем его поймали и вытащили на причал двое ловких лодочников. Организаторы конференции не на шутку перепугались и собрались было бежать обратно в гостиницу, чтобы принести девяностолетнему сэру Карлу сухие брюки, но оказалось, что других брюк он с собой не привез, а до его выступления на открытии конференции оставалось менее получаса! На помощь пришла итальянская смекалка – минут через пять мне довелось наблюдать незабываемое зрелище: сэр Карл царственно восседал на маленьком стуле в самом центре зала со сводчатым потолком и мраморным полом (построенного по проекту Палладио), а вокруг него на коленях стояло не меньше полудюжины одетых в мини-юбки девушек, сушивших его штанины своими фенами. Из центра зала к стенам тянулись удлинители, придававшие композиции сходство с разноцветной маргариткой, в серединке которой сидел сэр Карл, серьезный и невозмутимый. Через пятнадцать минут он был совсем сухим и потрясал кулаком со сцены, отстаивая правильность своей дуалистической позиции.