Скелет в шкафу. ОтсутствуетЧитать онлайн книгу.
что Эмерсон никак не мог написать то, что ему приписывалось. Ответа на письмо Суинберна не последовало, и поэт пришел в бешенство. Спустя некоторое время Госс и Суинберн гуляли в Грин-парке, и разговор зашел об Эмерсоне. Оказалось, что Суинберн написал в газету и второе письмо.
– Надеюсь, вы не позволили себе резких выражений, – сказал Госс.
– Нет, конечно.
– И что же вы написали?
– Я был предельно сдержан и сохранял полное самообладание.
– И все-таки что вы ему написали?
– Я назвал его, – сказал, как всегда нараспев, Суинберн, – «сморщенным, беззубым бабуином, гнусным подпевалой Карлейля, грязным и подлым сплетником, брызгающим во все стороны своей ядовитой слюной».
Это письмо, как и предыдущее, почему-то осталось без ответа.
Томас Гарди. Издатель «Грэфика», где серийными выпусками печатался роман «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»{32}, предложил автору переписать сцену, где Энджел Клэр переносит на руках через затопленную улицу Тэсс и трех других молочниц. Для журнала, предназначенного для семейного чтения, сказал издатель, было бы более уместно и благопристойно, если бы девушек перевозили через затопленную улицу в тачке, а не несли на руках. Гарди подчинился и внес в текст соответствующие коррективы.
Генри Джеймс. Генри Джеймс пожаловался нам, что Эллен Терри{33} попросила написать для нее пьесу, а когда пьеса была готова и ей прочитана, от предназначенной ей роли отказалась.
– Быть может, – сказала моя жена, желая успокоить писателя, – она подумала, что ей эта роль не подходит?
Г. Д. повернулся к нам и дрожащим от гнева голосом выкрикнул:
– Подумала, говорите?! Подумала?! Неужели эта несчастная, беззубая, болтливая карга может думать?!
Оскар Уайльд. На экзамене в Оксфорде Оскара Уайльда попросили перевести с греческого отрывок из Евангелия, где говорилось о страстях Господних. Уайльд начал переводить – бойко и без ошибок. Экзаменаторы остались довольны и велели ему остановиться, однако будущий писатель, не обращая внимания на их слова, продолжал переводить. Наконец, экзаменаторам удалось все же остановить молодого человека, которому было сказано, что его перевод вполне удовлетворителен.
– Нет-нет, – сказал Уайльд. – Позвольте мне продолжать. Мне хочется узнать, чем кончилось дело.
Американские репортеры, которые бросились к Уайльду{34}, когда пароход подошел к причалу, были несколько смущены его внешностью: писатель больше походил на спортсмена, чем на эстета. Верно, у него были длинные волосы бутылочного цвета, отороченный мехом сюртук, а на голове красовалась круглая шапочка из котика, но вместе с тем это был человек исполинского роста с устрашающего вида кулаками. Писатель, естественно, ожидал, что вопросы ему будут задавать о цели его приезда, однако репортеры принялись расспрашивать, как ему понравилась корабельная яичница, хорошо ли ему спалось в каюте, занимался ли он во время