Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель. Генри Лайон ОлдиЧитать онлайн книгу.
сторону своей ладони, как если бы впервые ее видел. – Имя моего Олимпийского отца священно.
Ударь дед стену, думал мальчик, и зубец откололся бы.
– Его нельзя марать, замешивая в имя Косматого. Таков закон. И то, что ты – мой внук, тебя не извиняет. Как и то, что ты – ребенок. Иди умойся. И бегом спать.
8
Капризная луна-Селена спряталась за облаками, едва Амфитрион ночью выбрался во двор. Еще мгновение назад двор был залит лунным молоком, а тут раз – и темень, как в Тартаре. Лишь край лохматой тучи над заливом мерцал серебром, будто в насмешку.
Амфитрион горестно вздохнул. Вздох вышел натужный, с присвистом. Левую ноздрю забила подсохшая кровь. Выковырять сгусток пальцем? Только хуже будет: снова кровь пойдет. Саднили разбитые губы. И громче прочих напоминал о себе мочевой пузырь. Это его требовательный зов поднял мальчика с постели. Можно было, конечно, воспользоваться «нужным» горшком, и никуда не ходить. Но Амфитриону не хотелось журчанием будить спящих рядом.
Ну ее, луну! Тут идти-то…
Мальчик зашлепал по гладким плитам через двор. Отхожее место – яма, прикрытая досками – располагалось в дальнем закутке. Миновав проход, ведущий на женскую половину дворца, он уже, считай, добрался до вожделенной цели. Шаг, другой, и на фоне стены, беленой известью, ему почудилось движение. Амфитрион замер, всматриваясь до рези в глазах.
Еще кому-то приспичило?
Взгляду открылась смутная фигура, закутанная в пеплос [24]. Ага, женщина. Потому и решила переждать у стены – чтоб не усаживаться рядом с мальчишкой.
– Ты это… – буркнул Амфитрион. – Ты иди. Я подожду.
Он с трудом сдерживал мучительные позывы. Ничего, мы – герои, мы потерпим. Узнав, что обнаружена, женщина отделилась от стены. Тут и луну одолело любопытство. Взмахом руки богиня прогнала облако, перемигнулась с ночью, и та отдернула свою аспидную накидку, являя взорам блеск подкладки. Двор словно выморозило: плиты покрыл звездный иней. Перламутровый свет и угольные тени высекли из мрака статую: мать со спящим ребенком на руках.
– Анаксо?
Женщина молчала. Нет, не сестра, понял Амфитрион. Эта выше и стройнее толстухи-Анаксо. Ребенок у нее на руках… Алкмена?! Для мальчика все младенцы были на одно лицо. А ночью – и подавно. Зато льняное покрывало, в которое была завернута племянница – с бахромой по краю – он запомнил.
– Эй, ты кто?
Тишина.
– Рабыня? Служанка Анаксо?
– Мужчина… герой…
– Не ври мне! Какая ты мужчина?
– …юный, прекрасный…
Голос звучал вкрадчиво, как шепот ветра.
– Ты чего болтаешь?! – возмутился Амфитрион. – Дура!
– Смелый… богоравный…
В гневе мальчик сделал шаг навстречу: заглянуть под пеплос, наброшенный на голову, выяснить, кто из прислуги смеет дерзить внуку Персея? Пьяная она, что ли? Нос прочистился сам собой. Воздух пах телом – разгоряченным, потным – и мускусом критских благовоний. Хотелось горстями запихивать в себя этот нервный воздух. Давиться им, как
Пеплос – женское покрывало.