Русский мир. Часть 1. Анна ПавловскаяЧитать онлайн книгу.
государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким»102.
Этнографические данные свидетельствуют о том, что далекий царь был близок крестьянству, воспринимался им как родное существо, сопровождал в повседневной жизни. В очерках Пермской губернии 1869 г. записано: «Грозит ли мужику даже наказание за какой-нибудь проступок, он утешает себя словами: “Батюшка наш царь простит нас, слепых людей, и помилует”. Замирает ли у него сердце от страха при каком-нибудь грозном явлении природы, вместе с глубоким вздохом вы наверное услышите: “Что-то теперь у нашего царя-батюшки деется?”»103.
Отношения между правителем и народом, в идеальном виде, носили семейный характер. Отец может быть строг, но справедлив, он наказывает, но любит и защищает свою семью. Это отразилось и в языке – «царь-батюшка», «отец наш» называли государя в народе, а о себе говорили «мы – дети государевы». Отсюда и стремление иметь сильного правителя, который был равнозначен в народном сознании сильному государству.
В крепостном крестьянстве широко было распространено представление о том, что земледельцы только временно принадлежат тому или иному помещику, настоящий их владелец – государь. Это отразил в своей знаменитой «Книге о скудости и богатстве» И. Т. Посошков, русский экономист и предприниматель эпохи Петра I: «По моему мнению, царю паче помещиков надлежит крестьянство беретчи, понеже помещики владеют ими времянно, а царю они всегда вековые и крестьянское богатство – богатство царственное, а нищета крестьянская оскудение царственное»104.
Известный общественный деятель второй половины XIX в. А. Н. Энгельгардт передавал представления мужиков о государе в следующих выражениях: «Царь хочет, чтобы всем было равно, потому что всех он одинаково любит, всех ему одинаково жалко. Функция царя – всех равнять». И далее о крестьянине: «Случайности природы он сосредоточивает в Боге. Случайности всевозможной политики – в царе. Царь пошел воевать, царь дал волю, царь дает землю, царь раздает хлеб. Что царь скажет, то и будет; деньги платятся царю, а разбирать, что такое урядник или непременный член, это уж совершенно не нужные подробности…»105 Правитель, таким образом, становился и мерилом справедливости, равенства и власти.
Интересные и неожиданные свидетельства особого отношения к власти нашел исследователь П. В. Лукин, проанализировавший так называемые непригожие речи – те высказывания, которые, с точки зрения российских органов власти XVII в., наносили ущерб «государской чести». То есть по сути это, казалось бы, противоправительственные выступления, за которые наказывали по суду. Тем неожиданней выводы, к которым приходит исследователь. Он пишет о том, что проведенное исследование следственных дел о «непригожих речах» позволяет говорить о сакрализации царя и царской власти. В системе народных ценностей только Бог стоял выше него. При этом сакрализация не означала обожествления. Он также отмечает существование в народном сознании