Трилогия Лорда Хоррора. Дейвид БриттонЧитать онлайн книгу.
плечом, на шатко уравновешенной треноге стоял одинокий проектор. В него начала поступать пленка. Гонор вынул изо рта трубку и уложил ее твердость в ладонь своей пухлой руки. За последние полтора года он посмотрел этот фильм множество раз и в точности знал, когда закончится белый ракорд и начнется собственно фильм. Черно-белая немая пленка длится шесть минут 35 секунд. Когда на экране возникли слова: «Режиссер и продюсер Сэм Кацман, Авторское право 1948», – он обратил к экрану все свое внимание. Пленка была старой, хранили ее скверно. Она была усеяна черными крапинами, что постоянно двигались по всему изображенью, подобно рою сердитых мух.
Хоть он гонял эту пленку неоднократно, от первого кадра африканской саванны, голой, если не считать тростниковидного вейника, по нему пробежал холодок предвкушенья. Режиссер вогнал камеру в землю и оставил работать. Вероятно, таких камер у него в разных местах было четыре или пять. Это экономило время, и, в самом крайнем уж случае, оставались уникальные кадры Африки, которые можно было вмонтировать в кинокартины покрупнее.
Кацман был низкобюджетным кинематографистом, знаменитым своею способностью снять полнометражный художественный фильм всего за семь дней. Из архивных записей, которые Гонор читал в студиях «Ар-кей-оу» и «Рипаблик», он узнал, что Кацман в конце лета 1948 года провел в Африке три месяца. Режиссер снимал там два киносериала и один фильм о белом охотнике, а заодно производил архивную съемку для студии (цветные кадры, которые впоследствии использовали в «Королеве Африки»). Он знал, что Кацман, должно быть, вынужден был просматривать и резать много часов пленки, прежде чем смонтировал воедино эти шесть скудных немых минут. Камеру небрежно оставили возле клочка тростников, которые кланялись на ветру перед объективом, словно колеблемые руки. На равнине же образовалась туча пыли – и двинулась вперед с невероятной скоростью. С каждым колебаньем тростника пыль все больше приближалась. У него возникло впечатление, что на него надвигается страшный шум, а затем пыль сдуло прочь, и он увидел громадную армию оненетов – она мчалась через весь пейзаж. В последний миг огромная орда сменила курс и понеслась куда-то вправо от стоявшей камеры. Кацману, похоже, повезло, что он снимал почти на пути движения этих существ. Вскоре они заполонили собою весь экран – надвигались очень быстро, головы их то и дело отскакивали друг от друга, мускулистые руки мощно топтали землю под ними, все рты распялены, похоже, в одной продолжительной ужасной гримасе.
Вниманье его занимал один исполинский оненет – гораздо крупней даже самых крупных своих собратьев; казалось, он был у них вожаком. Свой вес он перемещал вперед лишь одной двигательной рукой. Другой же у своего глаза держал фигурку. Та – человеческая – тихо лежала у него на предплечье, небрежно помахивая взад-вперед одной ногой. Среди всего этого безумья Хитлер оставался воплощенным спокойствием. Выглядел он точно так же, как на своих фотоснимках в капральской форме; очень молодой. Он говорил что-то прямо