Зазеркалье Петербурга. Путешествие в историю. Екатерина КубряковаЧитать онлайн книгу.
ошибки в речи знакомых, сменит сферу деятельности и станет корректором).
«Жили мы в отвратительной коммуналке. Длинный пасмурный коридор метафизически заканчивался уборной.
Обои возле телефона были испещрены рисунками – удручающая хроника коммунального подсознания.
Мать-одиночка Зоя Свистунова изображала полевые цветы.
Жизнелюбивый инженер Гордой Борисович Овсянников старательно ретушировал дамские ягодицы.
Неумный полковник Тихомиров рисовал военные эмблемы.
Техник Харин – бутылки с рюмками.
Эстрадная певица Журавлева воспроизводила скрипичный ключ, напоминавший ухо.
Я рисовал пистолеты и сабли…
Наша квартира вряд ли была типичной. Населяла ее главным образом интеллигенция. Драк не было. В суп друг другу не плевали. (Хотя ручаться трудно.)
Это не означает, что здесь царили вечный мир и благоденствие. Тайная война не утихала. Кастрюля, полная взаимного раздражения, стояла на медленном огне и тихо булькала…»[25].
Здесь, в многолюдной шумной коммуналке, Сергей Довлатов прожил с матерью почти 30 лет – первые 5 лет с отцом, позже бросившим семью, и родственниками, потом – вдвоем с матерью и с приходящей чудачкой-няней. Ходил в школу во дворе, плохо учился, курил. Как и Райкин за несколько лет до него, исследовал те же лабиринты проходных дворов по улице Рубинштейна, писал стихи, наблюдал за многочисленными соседями своего огромного дома, ставшими потом героями его произведений. В юности Сергея в двух комнатах Норы поселилась сначала его первая жена Ася, затем – вторая, Елена, с дочерью Катей. Покой матери писателя, однажды в отчаянии даже повесившей на свою дверь плакат «Здесь отдыхает полутруп. Соблюдайте тишину!», только снился – гостеприимный сын постоянно звал в гости своих многочисленных творческих друзей.
«…Круг Сережиных друзей стал пополняться генералами от литературы и продолжателями чеховской традиции: „Хорошо после обеда выпить рюмку водки, и сразу же другую“… Как истый кавказец и жрец анклава, Сережа не замедлил внести свою собственную лепту, открыв филиал кулуаров, коридоров и лестничных площадок у себя дома, на улице Рубинштейна, где сразу же получил признание у узкого круга, квадрата и параллелепипеда, ничего, кроме хлеба и зрелищ, от него не требовавшего. Сережа любил кормить гостей с избытком и, по обычаю российского хлебосольства, умел делиться последним куском.
Раздел пищи происходил в Cережиной хореографии и при негласном участии Норы Сергеевны. Ее стараниями на плите коммунальной кухни вырастала порция солянки на сковородке, которая могла бы составить дневной рацион небольшого стрелкового подразделения… Сам Сережа питался результатами собственных трудов, исследуя те отсеки коммунальной кухни, где хранились трофеи, припрятанные хлебосольными соседями. Главным поставщиком по части мяса и котлет была семья полковника Тихомирова. Овощи выдавались добровольно