Две сестры и Кандинский. Владимир МаканинЧитать онлайн книгу.
им не обжитое, но уже чем-то манящее (он чувствует!) теплое место. Греющее место… И тишина… Можно спрятаться от людей и ментов. Ему хорошо. Больше того, подросток, забывший дух и облик «родных углов», заулыбался – слышит некое родство с этим одомашненным полуподвалом.
Мальчишеское чувство новых владений!
Одним разом он берет мольберт и стул – ищет, к какой бы репродукции ему поближе подсесть… Он хочет перерисовывать. Попробовать. Его же не задаром сюда взяли… Ту картину? Или эту?
Стул не удерживается в руке, падает. Падает и сам Коля. Встал, смеется своей неловкости.
Наконец выбрал – пристроился к дразнящему «Офорту» 1916 года. Возится у мольберта с кисточками и красками.
Рисует?.. Нет… Боится… Задевает нечаянно рычажок под репродукцией. И тотчас «Офорт-1916» освещается… Подсветка поначалу слепит глаза. Краски заиграли слишком.
А юнец, словно бы испугавшись, отпрыгнул в сторону. Так неожиданно!
Запараллеленная с подсветкой, звучит сентенция Кандинского:
«ВРЕМЕНАМИ МНЕ ЧУДИЛОСЬ, ЧТО МОЯ КИСТЬ ПОРОЖДАЕТ ЗВУКИ… СОГЛАСНОЕ ЗВУЧАНИЕ МУЗЫКИ».
Отыграв паузу, голос проговаривает вновь:
«МНЕ СЛЫШАЛОСЬ ШИПЕНИЕ СМЕШИВАЕМЫХ НА ХОЛСТЕ КРАСОК…»
Голос стих.
Неуспокоившийся подросток ходит кругами… Видит на столе неубранный хлеб. Кусочек сыра.
Это надо съесть!
А дальше ноги сами ведут к холодильнику. Открыв, Коля не бросается на свертки с жадностью. Он выбирает и пробует глазами. Он вымуштрован голодом.
Замирает.
Хотя там опять же, вот он, сыр. Там и хлеб. И еще кое-что. Юнец осторожен. Он пока что ничего не тронул, не коснулся. С головой всунувшись в огромный старый холодильник, рассматривает, как нутро пещеры.
Необыкновенная тишина созерцания.
Коля, надо признать, с подростковыми комплексами, грубоват, ворчлив. Бу-бу-бу-бу… Ду-ду-ду-ду! Самодостаточность пацана, выросшего без теплой крыши.
Он побывал и в детдоме, обглоданном чередой проверок. Взрослея, пожил на чердаках и в подвалах. Побывал в пацаньей стае. Однако остался сам по себе.
Ему пятнадцать, скоро шестнадцать. Не испорчен и не вороват.
По-житейски цепок. Понятливому, ему сразу захотелось сюда, в К-студию. Еще бы! Теплое место – и с едой. Он готов рисовать (если получится) эти забавные картины! Да хоть все! Потому что тогда (так он считает!) его, рисовальщика, не сразу выгонят.
Вообще говоря, кистью (грубой, большой) он недолгое время подрабатывал, прибившись к бригаде маляров.
Нет, он не станет художником. Пейзажик – и точно не его работа. Пейзажик он подобрал на мусорке. Какой-то одинокий, под сто лет старик умер, а объявившийся торопливый новый жилец первым делом выбросил из затхлой квартиры все лишнее.
Подросток пока что созерцает свертки с едой – мужественным голодным взглядом. Ему все слышнее шум из пивнухи, что по соседству с К-студией, все развязнее оттуда веселые голоса, а вот и вопли! диковатые утренние вскрики!
Коля удивлен.
С трудом, но он оторвал взгляд от нутра холодильника. И повторяет с досадой:
– Да