На перекрестье дорог, на перепутье времен. Галина Тер-МикаэлянЧитать онлайн книгу.
мы в руках Бога, Србазан хайр, ничто не случится без воли Всевышнего.
И тогда архиепископ потерял терпение.
– Глупец! – вскричал он. – Бог ставит нас на распутье, но дорогу мы выбираем сами. И если ошибаемся, винить в своих бедах должны лишь самих себя. Я подскажу что делать: представь себе две дороги и по каждой мысленно пройди до конца. На первой тебя подстерегают великие опасности, но и ждут великие возможности. На второй – покой и тихие услады, которые со временем наскучат своей повседневностью. Впереди ночь, к утру ты должен сделать выбор. Если решишь, что твой удел – тихие семейные радости, что пламя борьбы не для тебя, то… я отправлюсь к тер Джалалу просить для тебя руки его дочери.
Ночь Торос, терзаясь сомнениями, провел в молитве, а рано утром вошел к архиепископу и опустился перед ним на колени.
– Прошу прощенья за минутную слабость, Србазан айр, я пойду тем путем, который избрал для себя, когда впервые ступил на землю Святого Эчмиадзина.
Спустя два часа их корабль отплыл в Салоники. Перед отъездом Торос послал Анаит желтую розу и письмо, в котором было всего лишь одно слово: «Прощай»
Получив письмо и розу, Анаит ушла в свою комнату и долго сидела неподвижно. Потом вытащила из книжного шкафа тетрадь, хранившуюся под модным французским романом, – прежде они со старшей сестрой Сирварт, дурачась, записывали сюда сочиненные ими рифмованные куплеты. Когда Сирварт вышла замуж, она оставила тетрадь сестре, в шутку написав на прощание «Прощай, глупая тетрадь». А спустя год умерла в родах. Анаит тогда долго не могла прийти в себя, написала в тетради «Прощай, Сирварт», и до нынешнего дня больше к ней не прикасалась. Теперь же, открыв чистую страницу, она обмакнула перо в чернила и крупно вывела «Сегодня я тоже умерла»
В их саду недалеко от розового куста, где еще накануне Торос говорил ей о своих чувствах, рос олеандр. Цветы его были не менее красивы, чем розы, но каждый знал: и цветы, и стебли, и листья этого растения пропитаны смертельным ядом. Нарвав листьев, Анаит сунула их в карман передника и вернулась к себе. Но только начала жевать листик, как в комнату ворвалась нянчившая ее с детства служанка Нур, силой заставила открыть рот, пальцами выскребала оттуда уже смешавшуюся со слюной ядовитую кашицу.
– Хочешь навек спасения лишиться? Грех-то какой! И отца с матерью не пожалела, мало им горя было сестру твою хоронить. Из-за кого? Из-за этого проклятого мальчишки!
Нур пришла работать в семью священника Джалала, когда в портовой драке был убит ее муж, матрос торгового судна. Молодой вдове нужно было растить трех маленьких сыновей, для которых в семье Джалала тоже нашлось место. Анаит она любила, как родную дочь и теперь, по-матерински отвесив девушке пару оплеух, заставила ее прополоскать рот и выпить молока, унесла и выкинула отраву. Все же яд подействовал – в животе у Анаит начались колики, сердце билось неровно, мутилось сознание.
Болела