Город и город. Чайна МьевильЧитать онлайн книгу.
ра, вились тропы с колеями от колес. Тут же полицейские занимались своими делами. Я был здесь не первым детективом – сюда уже приехал Бардо Ностина и еще пара человек, – но старшим по званию. Сержант повела меня к моим коллегам: они сгрудились между низкой, обветшавшей башней и площадкой для скейтбординга, по периметру которой стояли большие, похожие на бочки мусорные баки. За площадкой начинались доки, шум которых долетал до нас. Компания детей сидела на стене перед стоящими полицейскими. В небе над ними кружили чайки.
– Инспектор. – Я кивнул кому-то в ответ. Кто-то еще предложил мне кофе, но я покачал головой и взглянул на женщину, ради которой приехал.
Она лежала рядом с рампами для скейтбординга. Ничто не лежит так неподвижно, как мертвецы. Ветер шевелит им волосы, как сейчас ей, а они совсем не реагируют. Она лежала лицом в землю в уродливой позе – поджав ноги, словно собираясь встать, и неестественным образом изогнув руки.
Молодая женщина. Каштановые волосы собраны в хвостики, которые торчали, словно растения. Она была почти голой, и в то холодное утро было печально видеть, что ее кожа гладкая, а не «гусиная». Дырявые чулки, одна туфля на высоком каблуке. Увидев, что я оглядываюсь по сторонам, сержант помахала мне издали – оттуда, где охраняла вторую туфлю.
С тех пор как тело нашли, прошло часа два. Я осмотрел женщину. Затем задержал дыхание и нагнулся, чтобы взглянуть на ее лицо, но увидел лишь один открытый глаз.
– Где Шукман?
– Еще не приехал, инспектор…
– Кто-нибудь, позвоните ему, скажите, пусть пошевеливается.
Я хлопнул по часам и стал распоряжаться на месте преступления, которое мы называли mise-en-crime. Женщину никто не станет двигать, пока не приедет патологоанатом Шукман, но мы пока могли заняться и другими делами. Мы находились на отшибе, и нас закрывали мусорные баки, но я все равно, словно окружившую нас мошкару, ощущал чужое внимание. Мы закружили по площадке.
Между двумя мусорными баками, рядом с ржавеющим железом и выброшенными цепями, стоял на ребре мокрый матрас.
– Он лежал на ней. – Это заговорила констебль Лизбет Корви, умная молодая женщина, с которой я пару раз работал. – Не могу сказать, что ее хорошо спрятали, но да, наверное, она слегка была похожа на кучу мусора.
Я обратил внимание на грубый прямоугольник темной земли рядом с мертвой женщиной – остатки росы, укрытой матрасом. Ностин сидел на корточках рядом с прямоугольником и разглядывал его.
– Его стянули дети, которые ее нашли, – сказала Корви.
– Как они ее нашли?
Корви указала на землю, на маленькие следы лап.
– Спугнули тех, кто начал ее жрать. Когда увидели, что это, дали деру, а потом позвонили нам. Когда прибыли наши… – Она бросила взгляд на двух незнакомых мне патрульных.
– Они ее передвинули?
Она кивнула.
– Говорят – чтобы проверить, жива ли она.
– Как их зовут?
– Шушкил и Бриамив.
– А это те, кто ее нашел? – я кивнул в сторону находившихся под охраной подростков. Две девочки, два мальчика. Лет по шестнадцать, холодные взгляды.
– Ага. Жевуны.
– Спозаранку за утренней дозой?
– Вот это преданность своему делу, да? – спросила она. – Не знаю, может, они борются за звание «Торчок месяца». Пришли сюда чуть раньше семи. Похоже, такой тут расклад. Площадку построили всего пару лет назад, и раньше тут ничего такого не было, но у местных, видимо, все точно по расписанию. С полуночи до девяти часов только жевуны, с девяти до одиннадцати банды планируют свой день, с одиннадцати до полуночи катание на скейтах и роликах.
– У них с собой что-нибудь было?
– У одного парнишки заточка, но реально крошечная. Игрушка, ею и крысу не убьешь. И у каждого по жвачке. – Корви пожала плечами. – Дурь была не у них, мы нашли ее у стены, но… – еще одно пожатие плечами, – кроме них, тут никого нет.
Она подозвала жестом одного из наших коллег и открыла его сумку. Маленькие свертки покрытой смолой травы. На улицах эту штуку называют «фелд» – живучий гибрид Catha edulis, сдобренный табаком, кофеином и кое-чем покрепче. Среди травы виднелись нити стекловолокна или чего-то похожего: они царапают десны, чтобы вещества попадали в кровь. Название наркоты – каламбур на трех языках: там, где растет эта трава, ее называют «кат», а животное по-английски называется «кэт», а на нашем языке – «фелд». Я понюхал дурь: она оказалась довольно низкого качества. Я подошел к четырем дрожащим от холода подросткам в дутых куртках.
– Сап, полисмэн? – спросил один из парней на хипхоповском английском с акцентом Бешеля.
Он смотрел мне прямо в глаза, но вид у него был бледный. Ни он, ни его товарищи не выглядели хорошо. С того места, где они сидели, мертвая женщина была не видна, но они даже не смотрели в ее сторону.
Наверное, они знали, что мы найдем фелд и поймем, что он принадлежал им. Они могли бы ничего не говорить, а просто сбежать.
– Я инспектор Борлу, –