Финансист. Титан. Стоик. Теодор ДрайзерЧитать онлайн книгу.

      – Никогда я не думал найти тебя в таком месте, дочка, – проговорил Батлер. – Я полагал, что ты больше уважаешь себя. – Голос его дрогнул и прервался. – Я знаю, с кем ты здесь, – продолжал он, грустно покачивая головой. – Негодяй! Я с ним еще разделаюсь! По моему приказу за тобой все время следили. И зачем только я дожил до такого позора! До такого позора!.. Немедленно поедем домой!

      – В том-то и беда, отец, что ты нанял людей выслеживать меня, – начала Эйлин. – Мне казалось, что ты должен был…

      Она умолкла, потому что он поднял руку каким-то странным, страдальческим, но вместе повелительным жестом.

      – Замолчи! Замолчи! – крикнул он, мрачно глядя на нее из-под насупленных седых бровей. – Я не выдержу… Не вводи меня в грех! Мы еще в стенах этого заведения. И он тоже еще здесь! Немедленно поедем домой!

      Эйлин поняла. Он говорил о Каупервуде. Это ее испугало.

      – Я готова, – взволнованно вымолвила она.

      Старик Батлер, подавленный горем, пошел вперед. Он знал, что никогда в жизни ему не забыть этих тяжких минут.

      Глава XXXVII

      Несмотря на всю свою ярость, всю свою решимость расправиться с Каупервудом любыми средствами, Батлер был так ошеломлен и потрясен поведением Эйлин, что стал словно совсем другим человеком, чем сутки назад. Она держала себя смело, более того, вызывающе, а он был уверен, что, захваченная на месте преступления, она падет духом. И вот теперь, когда они наконец выбрались из злополучного дома, он, к вящему своему отчаянию, обнаружил, что пробудил в девушке боевой задор, весьма схожий с тем, который обуревал его самого. У Эйлин характер был не менее твердый, чем у него и у Оуэна. Она сидела рядом с отцом в наемной пролетке, которая увозила их домой, и лицо ее то заливалось краской, то бледнело под наплывом проносившихся в ее голове мыслей. Раз скрывать уже было нечего, то Эйлин решила не отступаться, открыто заявить отцу о связи с Каупервудом, о своей любви к нему, о своих взглядах на такого рода отношения. Что ей за дело до того, о чем думает сейчас отец, говорила она себе. Снявши голову, по волосам не плачут! Она любит Каупервуда; в глазах отца она навеки обесчещена. Так не все ли равно, что он еще скажет? Несмотря на свою отцовскую любовь, он пал так низко, что шпионил за нею, опозорил ее в глазах посторонних людей – сыщиков – и в глазах Каупервуда. Разве могла она после этого питать к нему прежние чувства? Он совершил ошибку. Совершил бессмысленный и недостойный поступок, которому все равно не было оправдания, как бы дурно ни поступила она сама. Чего он достиг тем, что осрамил ее, сорвал завесу с сокровеннейших тайников ее души, да еще в присутствии чужих – и кого? – сыщиков! О, какой мукой были для нее эти несколько шагов от спальни до приемной! Никогда она не простит отца – никогда, никогда, никогда! Он убил ее любовь к нему. Отныне между ними завяжется беспощадная борьба. И в то время как они ехали в полном молчании, ее маленькие кулаки злобно сжимались и разжимались, ногти впивались в ладони, губы складывались в холодную усмешку.

      Вопрос, приносит ли пользу грубое насилие, никем