Узют-каны. Михаил СтрельцовЧитать онлайн книгу.
огромную тёмновишнёвую коросту. Рыжая щетина обильно торчала в разные стороны, расположившись чуть ли не от самых глаз до углубления под кадыком на шее. Так же, как и этот человек, Савчатай интуитивно определил здесь главного – того, кто может прекратить их мучения.
«Не уберёг сестру, Савчатай! Позор принёс роду нашему!» – внезапным молотком боли разорвал мозг голос акка. Усилием воли мальчик оторвал взгляд от рыжего человека и повернул голову, что-то хрустнуло в шее, и на какое-то время в глазах заплясали блики…
ВСПЫХИВАЛИ СУХИЕ СОВИНЫЕ ПЕРЬЯ!
Ича уже не кричала – она напоминала брату поздний цветок шиповника, выглядывающий из пожухлой листвы, свернувшейся в серую трубочку от заморозков. Смугловатый, но под грозовым небом ослепительно-белый бутон тела на лоскутках одежды. Бутон с налипшими огромными противными мухами. Она стонала, запрокинув голову, и каждый вдох её боли тяжёлой плитой вжимал Савчатая в землю. Он не мог пошевелиться, любое движение бордовыми искорками горящих совиных перьев забрызгивало глаза. Ему оставалось только смотреть, запоминать. Когда казалось, что сил больше нет, когда голова норовила уткнуться в вырванный дёрн, Савчатай кусал онемевшие губы, кончик языка и заставлял себя смотреть. Ему надо было запомнить всё! Всех! Гримасы менялись на рожи, рожи – на морды, и Ича даже не стонала, а дёргалась, подобно тряпичной кукле в лапах палачей. Она не вспомнит – все морды сольются в одно воняющее пятно. Но Савчатай знает, кого за кем нужно будет убить: вслед за стариком был гигант, тучей заволакивающий Ичу, словно крохотную звёздочку, потом кустобровый, затем Крыса, длинный и Прыщ. Доносились голоса – бу-бу-бах-бу, – словно вьюга в трубе.
– Пахан! Присоединяйся, угощаем!
Ича не вспомнит. Она задохнулась от обиды, боли, горя и унижения. Не зная того, двое последних обладали уже мёртвым телом…
Пахан прижимался спиной к старой осине, запрокинув голову и заложив за неё руки, смотрел в небо на бесполые вязкие тучи, которым не суждено было разродиться дождём. Тучи напоминали нужник.
– Срань господня, – выдохнул он, проводя языком по набухшим дёснам. Эту фразу он как-то в молодости услышал в одном из видеофильмов и она ему отчего-то нравилась.
Именно эти слова он произнёс пару часов назад, а сейчас, должно быть, задремал, потому что близко-близко возникло лицо Витьки Зуба, его учащенное дыхание и хрип:
– Не бросай… здесь… Петя. Мы же… с тобой… не один срок… вместе. Не бросай…
И чего Зуб полез на кедр? Пахан забыл, что сам послал его – с высоты, мол, лучше видно, куда идти. Ловкий, как мартышка, Витька вскарабкался на самый верх, его крик еле доносился сквозь хвою:
– Фургон вижу! Дорога… твою мать! Река справа!.. метров семь!
– Хаты смотри! – сложив ладони рупором, орал Урюк.
– Чо?
– Хаты, дура, смотри! – вякнул Прыщ.
– Не-а-а. Тайга! Дым! Горит! Изба!
– Где?!
– Что?! – сверху посыпалась труха.
– Изба!