Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына. Алексей ПисемскийЧитать онлайн книгу.
что же? – спросила Татьяна Ивановна.
– Здесь сестрицы найдут.
– Да вы сами-то напишите ему что-нибудь.
– Не могу.
– Так что же мне ему сказать?
– Скажите, что merci.[4]
Проговоря это, девушка сунула дневник под подушку Татьяне Ивановне и тотчас же улеглась в постель.
«Какая миленькая и умненькая девушка», – проговорила сама с собою Татьяна Ивановна и совершенно осталась довольна своим успехом: она все видела и все очень хорошо поняла.
Возвратившись домой ранним утром, девица Замшева тотчас же разбудила своего милашку Сергея Петровича и пересказала ему все до малейшей подробности и даже с некоторыми прибавлениями.
III
Четвертого декабря, то есть в Варварин день, Хозаров вместе с Татьяною Ивановною был в больших хлопотах: ему предстоял утренний визит с поздравлением и танцевальный вечер в доме Мамиловых, знакомством которых он так дорожил. Туалетом своим он занялся с самого утра, в чем приняла по своей дружбе участие и Татьяна Ивановна. Первая забота Хозарова была направлена на завивку волос, коими уже распоряжалась не Марфа, а подмастерье от парикмахера, который действительно и завил мастерски. Девица Замшева, исполненная дружеских чувствований к Хозарову, несмотря на свойственную ее полустыдливость, входила во все подробности мужского туалета.
– Что хотите, Сергей Петрович, – говорила она, – а сорочка нехороша: полотно толсто и сине; декос гораздо был бы виднее.
– Какие вы, Татьяна Ивановна, говорите несообразности! – возразил Хозаров. – Кто же носит декос?
– Все носят: я жила в одном графском доме, там везде декос.
– Ошибаетесь, почтеннейшая, верно, батист: это другое дело.
– Слава богу, уж этого-то мне не знать, просто декос, – декос и на графе, – декос и на графине.
– Заблуждаетесь, почтеннейшая, и сильно заблуждаетесь. Голландское полотно лучше всего.
– Лучше бы вы, Сергей Петрович, не говорили мне про полотно, – возразила Татьяна Ивановна, – полотно – полотно и есть: никакого виду не имеет… В каком вы фраке поедете? – спросила она после нескольких минут молчания, в продолжение коих постоялец ее нафабривал усы.
– Разумеется, в черном, – отвечал тот.
– Наденьте коричневый; вы в том наряднее, да у черного у вас что-то сзади оттопыривает.
– Нет, почтеннейшая, вы в мужском наряде, извините меня, просто ничего не понимаете, – сказал Хозаров. – Нынче люди порядочного тона цветное решительно перестают носить.
– Что и говорить! Вы, мужчины, очень много понимаете, – отвечала Татьяна Ивановна, – а ни один не умеет к лицу одеться. Хотите, дам булавку; у меня есть брильянтовая.
– Нет, не нужно; а лучше дайте мне денег хоть рублей десять; не шлют, да и только из деревни, – что прикажете делать! Нужно еще другие перчатки купить.
– Право, нет ни копейки.
– Ни-ни-ни, почтеннейшая,
благодарю (франц.).