Голубая перепись лет. Борис АлексеевЧитать онлайн книгу.
дебри. Логический максимализм на долгие годы овладел романтической сущностью Венедикта. Прежние изобразительные и музыкальные очарования уступили место очарованиям высокоточных алгебраических соединений.
Здесь мы закончим «опись» детских и юношеских лет Венечки Аристова. Немного отдохнём, выпьем чашечку кофе и годков этак через пятнадцать подсядем «под локоток» к долговязому небрежно одетому человеку неполных тридцати лет. Чем-то наш герой сейчас занят?..
Часть 2. Диалог
Позабыв о кипящем на плите чайнике, Венедикт сидел на старом семейном диване и, подперев подбородок грифом гитары, размышлял об очередном прожитом десятилетии.
«Мать честная! – размышлял Венедикт. – Сколько же я наломал дров…»
Привычным движением он переложил деку под правую руку и извлёк раскатистый аккорд.
«Ах, Веня, Веня, куда тебя, дурака, всё время несло? Почему, не дорисовав картинку, не доиграв мелодию, не дописав формулу, ты срывался с места и бежал прочь? Искал высший смысл и всё такое? Нет, дружок, высший смысл был и в художестве, и в музыке, и в математике! Ты чувствовал это. Поэтому твоё сердце трижды влюблялось в будущее, но твой вертлявый ум трижды уводил тебя в сторону. Представь, три раза ты предал самого себя!..»
Напротив дивана возвышалось большое напольное зеркало. Оно в точности отражало движения Венедикта и даже ход его мыслей. По перемещению бровей, то взлетающих вверх, как крылья потревоженной птицы, то устремляющихся вниз и «вгрызающихся» в переносицу, как две прожорливые гусеницы, можно было наблюдать за внутренней мыслительной борьбой, происходившей в растерянном и переставшем понимать самого себя Венедикте.
Несмотря на визуальное сходство с горестным «первообразом», в зеркале наш герой увидел собранное и целеустремлённое отражение— настоящее Alter ego.
– Ну что, приятель, хана чистописанию? – скривился Венедикт, глядя в глаза «собеседнику».
– Отчего же хана? – ответил тот. – Хана – это, батенька, только начало. Прими житейский раздрай собственной сущности как период размытых смыслов. Так сказать, насильственный отдых ума перед будущим марш-броском. Конечно, идти от противного всегда неприятно, но тут уж ничего не поделаешь. Для избавления от дурака все средства хороши, и лучшее из них – полное заблуждение!
Альтер эго ехидно улыбнулось, но, припомнив систему Станиславского, изобразило плаксивое выражение лица в точности, как у Венедикта.
– Скажи, что мне делать? Может, сойти с ума и посвятить остаток лет натуральной биологии? – Венедикт заиграл перебором, выжидательно глядя в зеркало.
– Остаток лет, говоришь? Э, нет! Нам велено трудиться! – рассмеялось Альтер эго. – Карма у нас такая, иначе говоря, Господня обязанность перед человечеством, понимаешь?
– А может, это всё твои фантазии, и нет ничего такого! И наши сакральные мысли –