Лекции по истории позднего Средневековья. Тимофей Николаевич ГрановскийЧитать онлайн книгу.
характер, как и вся окрестность.
В каждой общине есть особенная колокольня, на которой постоянно стоит часовой и ударяет в набат в случае тревоги или нападения. Эта колокольня с вечевыми колоколами обыкновенно строилась на общий счет города, и горожане особенно любили украшать ее; это заметно преимущественно в городах фландрских. Но не только против внешних врагов, община должна была часто защищаться против внутренних: иногда феодальный владелец имеет замок среди самого города, тогда граждане обводят этот замок цепями; даже самый город иногда разделялся на две, на три враждебные части; Берлин до XV столетия разделялся на две части, на два города – Берлин собственно и Кёльн берлинский; промежду находился мост, опускавшийся каждую ночь во избежание нападений с той или другой стороны.
Но какой же должен был здесь возникнуть склад ума и какое воззрение? Здесь было скоплено народонаселение трудолюбивое, Заслужившее благодарность Европы, но чрезвычайно прозаическое, тупое, недоверчивое; горожане боролись сначала за собственные личные цели, потом защищали общину, но все-таки они считали себя отличными от баронов и других феодальных владельцев: они говорили с ними только как члены общины одного нравственного лица, а не сами от себя; сознание личного достоинства было здесь чрезвычайно слабо. В городах Южной Франции были особенные явления: здесь феодальное рыцарство само поселилось в городе и сообщило ему более изящный и свободный характер. Здесь горожане сами могли поступить в рыцари, как и в Италии, и не отличались от последних внешними формами. В Германии же купец надевал меч не на себя, а на шею лошади, чтобы благородный рыцарь при встрече не счел его за равного себе. В городах жил народ совсем иной, чем в рыцарских замках, и потому литература городов была совсем иная; она чрезвычайно замечательна, но в ней отразились совершенно другие воззрения.[41] Не надо смешивать средневековые города со средним сословием: среднего сословия тогда не было. Во Франции оно началось только с XV столетия.
Каждый город есть индивидуум, нравственное лицо, преследующее свои цели; его народонаселение – купцы, ремесленники. Среднее же сословие – адвокаты, медики, ученые, художники, хотя и живут в городе, но не принадлежат[42] городской жизни.[43]
Лекция 29. 1849 г., 14 февраля
Мы изложили вкратце состояние составных элементов средневековой общественности до XI в., мы видели феодализм, общину и церковь, видели их враждебные отношения друг к другу и готовность к борьбе, целью которой должно было быть преобладание одного из этих элементов. Внизу под этими элементами были еще другие, менее замеченные историей классы общества, о которых известны только их страдания, о которых история ничего не сказала до сих пор. Сюда относятся рабы и вообще сельское население Западной Европы во все продолжение средневекового порядка вещей. Нет никакого сомнения, что христианство принесло великие перемены
Городская литература была отлична от литературы феодальной; если можно в Средние века говорить о литературе французской, немецкой, английской, то тем более можно говорить о литературе феодальной.
Дополнено: «они вне городской жизни, ибо она преследует цели промышленные, не занимаясь другими целями, а эти цели развились впоследствии в истории».
Ср. с высказываниями Грановского о средневековом городе в лекциях 1845/46 г.: «Еще недавно успели завоевать свою независимость города. Они как-то недоверчиво смотрели на свою свободу. Города стали похожи на феодальные замки… Но жизнь в этих городах не похожа на жизнь, которая была в замках. В этой жизни есть что-то узкое, робкое, нерешительное. Жители городов радовались только тому, что освободили от феодальных когтей свой кошелек. Выше они не поднимались. Естественно, что при таком взгляде на жизнь, чуждом поэзии, здесь должна была развиться и другая литература. Но литература должна была развиться. Человек не может оставаться без развития духовных способностей, особенно в Европе, на этой благородной почве. Сюда принадлежат жонглеры и рассказы троверов, так называемые fabliaux. Содержание их таково, что мне нельзя привести из них отрывков. Но один господствующий характер виден здесь: как в рыцарской поэзии видим мы элементы отваги, фактации, так в поэзии городской – элемент здравого практического смысла, насмешливого, ядовитого. Это одни безжалостные насмешки, иронии, устремленные на все великие формы и идеи среднего века. Здесь, в этих