Чуров и Чурбанов. Ксения БукшаЧитать онлайн книгу.
конечно, дольше – потому что Чуров ведь не только ЭКГ снимал, персонала-то не хватает, так они с Аги помогали всегда и насчёт «дедуля пописай», а если что, возили тряпкой по полу под кроватью, и тряпку эту стирали, и помогали ходячим добраться до чёрного туалета, и даже покурить кое-кому держали, кто привязан или сам не может, за компанию глотая дым.
Это кому же покурить? А вот этому дедуле бродячему. Хорошо, что дедушку удалось положить не к стене. Которые лежали к стене, те очень быстро. И не видели ничего, только серую краску в трещинах. Вот как та Ирина Ивановна, которая считала, что у неё рак, и поэтому не ела. А у неё рака не было, а просто горе было, и померла она от горя. Просто перед ней была всегда серая стенка, и никто, никакое солнце, никакие люди, не могли её повернуть по-другому. Никакие силы.
Но дедуля не от горя должен был умереть, а от болезни сердца. И глядя на эту вот люстру. Чуров-то понимал, что да как. Но, может, ещё не скоро? Покурит пока? Чуров держал сигарету и давал дедуле затянуться. Стоял в облаке дыма. Да хватит уже называть его дедулей. Вон какое лицо. Исхудавшее, выжженное. Характерное. Кадык торчит. Коричневый весь, дублёный. Ну да, голова отказала, так это и с нами будет.
У Чурова и теперь голова не очень хорошо работала. Потому что Чуров страшно недосыпал все эти месяца. Засыпал он везде: на лекциях, за ЭКГ, клевал носом прямо в коридоре. Иногда ему казалось, что есть два Чурова. Один учится, а другой в это время делает ЭКГ полумёртвым старикам. И оба одновременно спят.
– Когда я вот буду старенькая, – услышал Чуров (и, вздрогнув, проснулся на продавленном диванчике в подсобке – на штаны вылился жидкий тепловатый «чай» из цветастой чашки с отбитой ручкой, держал-держал во сне, и накренилась), – когда я буду старенькая, – развивала тему Аги, – я просто возьму в один какой-нибудь момент и прыгну с Благовещенского моста.
– Почему – с Благовещенского? – насторожился сонный Чуров. – Почему не с Чёртова?
– Ой, ты ещё про бога мне начни втирать, – Аги насмешливо. – Здесь бога нет!
Чуров помалкивал, глядя в свою чашку, и вдруг увидел там отражение лампы – удивительно круглое, чистое, жёлтое, как кусок сливочного масла, если бы кому-то пришло в голову положить его туда, – в болоте треснутой щербатой чашки, в соседстве с мелкими, как пыль, тремя чаинками. Но почему же, – невнятная мысль, – лампа такая круглая? Ведь она прямоугольная, белая, лампа дневного света? Чуров оглянулся назад, посмотрел вверх и увидел в окне луну – жёлто-белую, немного неправильной формы, действительно похожую на кусок масла.
Нельзя сказать, чтобы отставной полковник с широкой мордой очень уж сильно перепугался. Поди докажи ещё. Он спустил листок в мусоропровод и постарался о нём не думать. Ну, это же всё равно что читать надписи на сигаретных пачках: импотенция, рак лёгких и прочая мутотень. Но, в отличие от пачек, над двухголовыми близнецами почему-то думалось. Жене уже сорок. Ему сорок восемь. Вообще-то поздние дети часто рождаются… всякими там, не такими. И что он