Ричард Длинные Руки. Гай Юлий ОрловскийЧитать онлайн книгу.
Ленинке. Ну, пусть не Ленинке или даже Некрасовке, но библиотеки существовали во все времена, а здесь, в европейской части, где даже короли не умели читать и писать, монахи сразу создавали собственные книгохранилища. Сперва из подручного материала, изучая врага изнутри, а потом уже начали записывать свои видения, откровения, поучения, искушения и прочие примеры духовных подвигов с местными дьяволами.
Издали донеслись крики. Я повертел головой, привстал на цыпочках. С моим ростом видно поверх забора, как по параллельной улочке мчится оборванный человек, а за ним толпа разъяренных мужиков. У кого в руках дубины, у кого камни, а у двоих я заметил настоящие боевые палицы.
Беглец свернул, промчался по переулку. Он мчался прямо на меня, я увидел перекошенное страхом потное лицо, раздутые в беге ноздри и раскрытый рот. По фигу все погони на белом свете, я отступил в сторону, улица узкая, пусть бежит свободно. Беглец от неожиданности даже заспотыкался, я, по его логике, должен вообще перегородить дорогу, а то и шарахнуть по голове рукоятью топора, если не обухом… а то и острием, но я отступил в сторону еще и еще, вообще прижался к стене здания, за топор не хватался, и бегущий пробежал как затравленный заяц, готовый упасть и проскользнуть у меня под ногами.
Спустя мгновение из-за поворота выбежала галдящая толпа, похожая на многоногое и многорукое вопящее чудовище. Над головами мелькают палки, дубины, сжатые кулаки. Я поморщился, шагнул на середину улицы и взял в обе руки топор.
– Стоять! – Голос мой прозвучал уверенно, я старательно подражал Ланзероту. – Что за самосуд?
Толпа готова была, казалось, смять меня на бегу, но я вскинул топор, поиграл лезвием, бросая солнечные зайчики им в глаза, и показал всем видом, что снесу голову всякому, кто осмелится подойти первым. Мужики галдели зло и растерянно, кое-кто попытался протиснуться сзади. Я ударил, не глядя, угодил обухом, руку тряхнуло, донесся треск и болезненный стон.
– Доблестный рыцарь! – крикнул один рассерженно. – Ты не здешний, чего лезешь?
– Нельзя вот так, – возразил я.
– А как можно? – заорали со всех сторон. – Как можно? Как этот Шершень – можно?
– Кто такой Шершень? – осведомился я надменно.
Мужики закричали наперебой:
– Он обокрал лавку Колуна!
– Он зарезал вдову Гамбуса и ее двух малых детей!
– Он страшится сильных, а грабит самых сирых и беззащитных!
– Он обесчестил дочь судьи прямо в его саду, а потом вошел в дом, вынес дорогие вещи и зарезал старую мать судьи!
– Он…
– А еще…
Я поворачивался во все стороны. Краска прилила сперва к щекам, потом запылали уши. Они галдели, потрясали кулаками. Самые нетерпеливые уже проскользнули мимо, как только уверились, что больше топором махать не стану. За ними последовали и другие. Только один остановился передо мной, укоризненно покачал головой, еще кто-то плюнул мне под ноги.
Я сгорбился, уже не до прогулок, спрятал топор, стараясь сделать его как можно незаметнее, потащился обратно к постоялому двору.
– Эй,