Геноцид. Алексей КалугинЧитать онлайн книгу.
в знак уважения. Хотя Упаннишшур никогда, ну или почти никогда, не использовал свой авторитет с тем, чтобы кому-то помочь или же, напротив, перекрыть человеку путь. Но, поскольку всякий знал, чего стоит слово Упаннишшура, ему даже не требовалось это слово произносить.
Итак, худая растрепанная женщина влетела в надстройку, где Упаннишшур старательно наматывал на рукоятку столового ножа узкую полоску шкуры рыбы-зверя, и с порога заголосила:
– Ой, что делается! Что делается, люди добрые! И куда ж только этот проклятущий мир катится?
С некоторых пор Упаннишшур стал подозревать, что жена его пестует в себе лицедейский комплекс.
Болезнь эта не смертельная и не заразная, но постыдная, как ночное недержание мочи. В не слишком запущенных случаях лицедейский комплекс сводился к тому, что больной без какой-либо видимой причины всеми силами старался привлечь к себе внимание окружающих. При этом он не только вел себя так, как обычно ему было не свойственно, но даже пытался копировать манеру поведения других людей. Помогает больному покой, отвар из корня донного широколиста и, что самое главное, полное невнимание со стороны тех, на кого рассчитано его выступление.
Придя к выводу, что жена, не закрывая двери, разговаривает с ним на повышенных тонах не по причине чрезмерной экзальтации, а совершенно умышленно, стремясь таким образом сделать своими слушателями не только мужа, но и соседей, Упаннишшур стал принимать упреждающие меры. В случае долгого отсутствия жены он обходил плоты соседей, заранее принося извинения за представление, свидетелями которого им, возможно, придется стать. Поскольку речь шла о больном человеке, соседи с пониманием относились к проблеме Упаннишшура и, едва заслышав голос его жены, тут же перебирались с палуб в надстройки, не забывая плотно прикрыть за собой двери.
– Закрой дверь, дорогая, – негромко произнес Упаннишшур.
– А? – подалась вперед жена.
– Закрой, пожалуйста, дверь, – отложив в сторону нож, Упаннишшур повернулся в сторону жены. – Ты же знаешь, я боюсь сквозняков.
Женщина сделала шаг вперед и хлопнула дверью.
Упаннишшур смотрел на худую, с расплывшимся задом и обвисшими грудями женщину, с лицом, похожим на водяной боб, и коротко остриженными волосами, – однажды она решила, что следить за прической слишком обременительно, – и не мог вспомнить, что в ней привлекало его когда-то? Они были вместе уже много лет. Сколько именно, Упаннишшур не знал. Когда пара плотов Упаннишшура встала на якорь возле скопления плотов, из которого со временем сложился Квадратный остров, эта женщина уже жила в его надстройке. И он считал ее женой.
– Ты слышал, что учудил дурачок Отци? – спросила Упаннишшура женщина.
Упаннишшур поморщился, вспомнив, как у него болел коренной зуб, вырванный год назад. Вопрос был задан так, будто женщина заранее знала, что ему уже все известно и, более того, именно он, Упаннишшур, в ответе за случившееся. А если так, зачем спрашивать?
Но