Рембрандт должен умереть. Леонид БершидскийЧитать онлайн книгу.
звонит дочери со стационарного телефона Макса. Уже можно; Молинари ушел, пора ненавязчиво дать знать федяевским людям, куда приезжать. А Ирка как раз отучилась в школе.
– Папа, ты что, выпил? – Он едва успел поздороваться.
– Немного. Ир, меня не будет в Москве некоторое время, по работе. Может, не увидимся пару недель.
– А мы и так с тобой не видимся, – голос на другом конце прохладный, спокойный. – Это все, что ты хотел сказать?
– Еще – что я люблю тебя.
– И я тебя, – скороговоркой. – Ну, пока?
У Ивана пропадает всякое желание часто звонить дочери, как он собирался. «Приеду – надо будет сходить с ней куда-нибудь, поговорить, провести побольше времени, – думает он. – А так все равно ничего не получится». Штарк плюхается в кресло и ждет.
7. Секрет Флинка
Амстердам, 1633
Почти готова у учителя первая марина. Нос рыбацкого суденышка вздернулся на гигантской волне, летит пена, паруса перекрутились, будто не понимая, с какой стороны дует ветер, – и верно, он со всех сторон. Еще не дописаны фигуры матросов-апостолов; мастер все-таки вынужден заниматься и портретами, заказчики налетели в этом году, словно саранча, – вот она, мода. Ну и конечно, учитель много времени проводит с невестой.
Флинк понимает его все лучше, просто не позволяет себе заглядываться на озорную девушку, которая ближе по возрасту к нему, чем к своему жениху. В мастерской Саския шалит, в шутку заставляет Рембрандта хоть немного прибрать разбросанный повсюду реквизит, но сама тут же примеряет заморские плащи и старинные украшения. И улыбается Флинку, как будто у нее что-то на уме. Или это ему только кажется? Флинк запрещает себе думать лишнее. Даже если невеста учителя и не прочь с ним развлечься, так поступить с мастером было бы низко. Не такой победы над учителем хочет Флинк – а он уже не скрывает от себя, что хочет победы.
Он недавно перечитывал в Евангелии от Марка про бурю на Галилейском море; как раз перед тем, как отправиться в плавание, Спаситель говорил ученикам: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу». И ясно, что имел он в виду не грехи и не преступления, а – свет Истины. Так что если и скрывать что-нибудь, то такое, чтобы, когда откроется, этим гордиться.
У Флинка есть тайна. Вот уже два месяца он прячет ее в комнате в соседнем доме, которую снял за треть своего заработка. Сегодня тайну узнает Фердинанд Бол: его явно раздражают ежедневные отлучки товарища по мастерской. «Я не могу больше тащить на себе всю работу», – прямо заявил он вчера Флинку.
Но Фред все поймет, когда увидит.
Распахивая дверь тайной комнаты перед другом, Флинк волнуется, будто осмелился пригласить Саскию ван Эйленбюрх, будущую ван Рейн, на вечернюю прогулку. Здесь тесно, и кажется, что мольберт с большим холстом занимает половину комнаты. Бол застывает с открытым ртом.
– Господи, Говерт, зачем ты это сделал?
– Фред, ну неужели тебе самому не надоели черные кафтаны и бледные рожи? Антони