Домашняя жизнь русских царей. И. Е. ЗабелинЧитать онлайн книгу.
это изобретение было очень остроумно. Зимою Димитрий приказал для пробы выставить на льду реки Москвы эту крепость, и рота польских всадников должна была ее осаждать и брать приступом. Это зрелище царь мог отлично видеть сверху, из своего дворца, и ему казалось, что крепость вполне удовлетворяет его желанию. Она была прекрасно сделана и вся раскрашена: на дверях были изображены слоны, на окнах – вход в ад, извергавший пламя; в нижней части на небольших окнах, имевших вид чертовых голов, были поставлены маленькие орудия». Наивный Масса верил, что от такого остроумно придуманного изобретения татары тотчас пришли бы в замешательство и обратились бы в бегство! «Москвитяне,– оканчивает он,– назвали эту крепость адским чудовищем, и после смерти Димитрия, которого они называли чародеем, говорили, что он на время запер там черта, впоследствии сожженного вместе с этой крепостью (и с трупом Самозванца)».
Вид с колокольни Ивана Великого
Эта замысловатая крепость была не что иное, как больших размеров Гуляй-город, весьма часто используемый в то время в наших военных действиях. Изобретательность Самозванца заключалась только в том, что он расписал красками этот городок в образе апокалипсического треглавого ада, для чего, вероятно, верх городка был устроен в виде трех башен в соответствии адовым головам.
Из описанных выше хором Самозванец, преследуемый по всем комнатам разъяренною толпою, выскочил в окно и упал на Житный двор, который расположен был под горою Кремля, под самым дворцом Самозванца. За несколько часов прежде, по тому же самому пути, отправлен был смелый обличитель его, дьяк Тимофей Осипов: изрубленный немецкою стражею на сенях Лжедимитриевых хором, он был свержен оттуда вниз, где стояли житницы70.
Царю Василию Ивановичу Шуйскому некогда было заниматься дворцом он выстроил только для себя и для своей царицы новые брусяные хоромы, потому что жить в опальном дворце Лжедимитрия было неприлично новому, законному государю.
После Шуйского настает Московская Разруха, которая не истребила царских палат страшным пожаром, как было прежде, при великом князе Иване Васильевиче и при внуке его, Грозном; но зато опустошила их так, что при вступлении на престол царя Михаила Федоровича дворец представлял самую грустную картину: от прежнего великолепия, которому так удивлялись посещавшие нас иностранцы, остались только голые стены, в самом точном смысле этого слова.
«На царском дворе,– говорит рукопись Филарета,– во святых Божиих церквах, ив полатах, и по погребам – все стояху Литва и Немцы и все свое скаредие творяху».
Так, в Грановитой палате жил известный Маскевич, оставивший нам такую живую картину московских происшествий этого времени. Следы пребывания поляков в царских палатах оставались до царя Михаила Федоровича. При вступлении его на престол все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без окончин и дверей, так что новому царю негде было поселиться 71. Отправившись