Свинцовый шторм. Сергей ЗверевЧитать онлайн книгу.
глаза и тут же вновь крепко зажмурился, рефлекторно сжимая зубы от боли и вытягиваясь всем телом. Лучше бы он этого не делал – стало только хуже. Боль, казалось, была везде, и она была очень разной – от тупо-глухой, лениво ворочавшейся где-то в глубине, до острой и жгучей, время от времени раскаленным штыком пронзавшей избитое и израненное тело то здесь, то там. Не так уж и давно прапорщик сознание от боли потерял; теперь в сознание пришел – и, похоже, тоже от боли. Лучше бы уж и оставался там, за черной занавеской, где не было ни страха, ни боли, ни этого мерзкого чувства растерянности и полной беспомощности. И еще чувства унижения, от которого хотелось не то по-детски заплакать, не то просто биться головой об стену – стучать и стучать, до тех пор, пока снова не придет спасительная чернота беспамятства.
«Не так уж и давно? Тебе-то откуда знать, сколько времени прошло с той минуты, когда тебя в «уазике» чем-то шандарахнуло, – размышлял Вострецов, прислушиваясь к ощущениям в разбитом теле и стараясь даже дышать неглубоко и пореже, чтобы не тревожить, не провоцировать лишний раз эту проклятую боль. – Плечо забинтовано… А кровь-то на бинтах уже почернела, подсохла… Наверное, все же осколок какой. Если бы пуля из пулемета, то плечо в лоскуты разнесло бы, и ты, прапор, уже давно холодный бы лежал. И мухи над тобой роились… Хотя мух, я смотрю, и здесь хватает… Где же это я, а? Вроде камера тюремная: дверь железная с крохотным окошком, на окне решетка. Знать бы еще, чья это тюрьма…»
– Эй! Есть там кто? Воды… – Вострецов сам удивился своему голосу – едва слышному и какому-то чужому, жалкому и прерывающемуся. Прапорщик попробовал шевельнуть правой рукой. Получилось. Попытался сжать пальцы в кулак и постучать по доскам нар – не смог, только новая волна боли рванулась в теле, выжимая обильную холодную и липкую испарину. Вострецов вновь сжался, подождал, когда боль чуточку ослабнет, и снова позвал: – Суки! Воды! Воды дайте… люди вы или… Пи-ить!
За дверью вроде бы послышалась какая-то возня или шаги; звякнула, откидываясь, стальная пластина «кормушки», и в окошке мелькнуло темное лицо – вероятно, охранника или надзирателя. Затем в замке заворочался ключ, и дверь открылась, пропуская в камеру здоровенного темнокожего парня в камуфляже. Здоровяк подошел к нарам, минуту-другую молча с интересом разглядывал раненого пленника, затем что-то спросил на языке, который прапорщику показался абсолютно незнакомым – не то искаженный английский, не то местный африкаанс, а может быть и вообще диалект какой.
– Нихт ферштеен, донт андерстенд ю… Воды! Вассер, уотер, плиз… Не понимает, сука. Воды дай, падла! – Вострецов в отчаянии просто поднял руку и, превозмогая боль, знаками показал, как он пьет из воображаемой кружки. – Брат, ну понял? Уотер…
– Уотер? Йес, баас! Ван момент, – негр улыбнулся, демонстрируя зубы, которым позавидовала бы половина Голливуда, кивнул и вышел из камеры. Вернулся меньше чем через минуту, и не пустой – темные пальцы огромного кулака сжимали алюминиевую кружку.
Вострецов, собрав все свои силы, немного приподнялся