Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. Алексей ИсаевЧитать онлайн книгу.
г. по решению командующего ЗапОВО генерала армии Д.Г. Павлова 21, 47 и 44 стрелковые корпуса начали выдвижение из районов постоянной дислокации, удаленных на 400–600 км от границы (Полоцк, Витебск, Лепель, Смоленск, Могилев, Бобруйск), ближе к границе в районы, удаленные от нее на 100–300 км (Лида, Барановичи, Минск)»[66]. Приказ на выдвижение ближе к границам 47-го стрелкового корпуса был отдан руководством ЗапОВО 21 июня 1941 г. Однако «красная кнопка» была нажата немцами намного раньше, и опередить их в выдвижении к границе главных сил для первой операции было уже невозможно.
Последним импульсом для принятия решений стали показания перебежчика Альфреда Лискова. Г. К. Жуков вспоминал: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик – немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.
– Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, – сказал И. В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность».
Так через немецкого ефрейтора Сталин узнал общее содержание обращения Гитлера. Немедленного решения на совещании не последовало. Поначалу Сталин выразил сомнения относительно достоверности сведений, сообщенных перебежчиком. Нарком обороны С.К.Тимошенко высказал мнение, которое поддерживали все присутствующие люди в военной форме: перебежчик говорит правду. Им было предложено дать в округа директиву о приведение войск в боевую готовность. Однако этот вариант был сочтен Сталиным преждевременным. Надежда на мирное разрешение кризиса еще оставалась и было решено ввести в распоряжение войскам уточнение относительно возможных провокаций противника. Т.е. советским руководством не исключался вариант, когда немцы отдельными выпадами 22 июня могло вынудить командиров приграничных частей и соединений нанести авиаудары или же перейти границу. В этом случае был бы создан casus belly (повод для войны), оправдывающий вторжение в глазах мирового сообщества. Крупномасштабные боевые действия в этом случае начались бы не 22 июня, а 25 или 26 июня, после обширной пропагандистской кампании в прессе, разоблачающей «красных варваров». Как мы знаем сегодня, немцы такой вариант не рассматривали. Но вечером 21 июня на совещании в Кремле это было совсем не очевидно.
Сообразно этим предположениям директива была доработана. В итоге в войска был направлен документ, оставшийся в истории как Директива №1. В нем говорилось:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться
Хорьков А.Г. Грозовой июнь. М.: Воениздат, 1989. С. 176.