Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России. Александр СолженицынЧитать онлайн книгу.
«Его отъезд из России… – если не бегство – окутан тайной»[360].
Таким образом, при Николае I власти не только не мешали ассимиляции евреев, но звали в неё – однако массы, оставаясь под кагальным влиянием, опасаясь принудительных мер в области религии, – не шли.
Впрочем, школьная реформа своим чередом началась, с того же 1844, несмотря на крайний отпор руководящих кругов кагалов. (Хотя «при учреждении еврейских школ отнюдь не имелось в виду уменьшить число евреев в общеучебных заведениях; напротив, неоднократно указывалось, что общие школы должны быть, по-прежнему, открыты для евреев»[361].) – Были учреждены два вида казённых еврейских училищ («по образцу австрийских элементарных училищ для евреев»[362]): двухлетние, соответственные русским приходским, и четырёхлетние, соответственные уездным училищам. В них – только еврейские предметы преподавались педагогами еврейскими (и на иврите), а общие – русскими. (Как оценивает неистовый революционер Лев Дейч: «Венценосный изверг приказал обучать их [евреев] русской грамоте»[363].) – Во главе этих школ долгие годы ставились христиане, лишь много спустя – и евреи.
«Большинство еврейского населения, верное традиционному еврейству, узнав или угадывая тайную цель Уварова [министра просвещения], смотрело на просветительные меры правительства, как на один из видов гонений»[364]. (Уваров же, ища возможные пути сближения евреев с христианским населением через искоренение «предрассудков, внушаемых учениями Талмуда», хотел вовсе исключить его из образования, считая его кодексом антихристианским[365].) – При неизменном недоверии к российской власти, ещё немало лет еврейское население отвращалось от этих школ, испытывало «школобоязнь»: «Подобно тому, как население уклонялось от рекрутчины, оно спасалось от школ, боясь отдавать детей в эти рассадники „свободомыслия“». Зажиточные еврейские семьи зачастую посылали в казённые училища вместо своих детей – чужих, из бедноты[366]. (Именно таким образом был сдан в казённую школу П. Б. Аксельрод; затем перешёл в гимназию, затем в политическую всеизвестность – как соратник Плеханова и Дейча по «Освобождению Труда»[367].) И если к 1855 только в «зарегистрированных» хедерах училось 70 тысяч еврейских детей – то в казённых училищах обоих разрядов всего 3 тысячи 200[368].
Этот испуг перед гражданским образованием ещё долго сохранялся в еврействе. Так же Л. Дейч вспоминает, что и в 60‑х годах, и не в каком захолустьи, а в Киеве: «Хорошо помню то время, когда мои соплеменники считали грехом учиться русскому языку» и лишь по необходимости допускали его «только в сношениях с… „гоями“»[369]. – А Г. Б. Слиозберг вспоминает, что даже и в 70‑е годы поступление в гимназию считалось предательством еврейской сущности, гимназический мундир
ЕЭ, Т. 13, с. 47–48.
ЕЭ, Т. 3, с. 334.
ЕЭ, Т. 9, с. 111.