Лес мертвецов. Жан-Кристоф ГранжеЧитать онлайн книгу.
ободранные ножом. Мешанина густых, вывернутых мазков, напоминавшая вспаханные поля. Узкие лица. Выпученные глаза. Конвульсивно сжатые руки. В памяти всплыла севильская Семана Санта[18]. Неделя покаяния с этими лицами вместо колпаков и светящимися руками вместо свечей.
– Эгон Шиле! – воскликнул Феро. – Он не похож на Климта, но так же приносит мне облегчение. Насилие у него позитивно. Спасительно. Я психиатр и психоаналитик. У меня случаются… трудные дни. Эти полотна начала века придают мне сил и мужества.
– Мне очень жаль, – еле выговорила она. – По правде сказать, я не понимаю…
– Да ведь полотна вскрывают подсознание! Они доказывают реальность того мира, которому я посвящаю свою жизнь. Сон. Пол. Тревога… Эгон Шиле выворачивает душу как перчатку. Конец притворству, мещанскому ханжеству, спасительным уловкам…
У Жанны голова пошла кругом. С утра у нее во рту маковой росинки не было. От переполнявших ее эмоций она плохо соображала. А Антуан Феро, несмотря на чарующий голос и смазливое лицо, сильно смахивал на психа.
– Извините, – сказал он, понизив голос, словно пытаясь ее успокоить. – Я увлекся. А ведь я даже не представился. – Он протянул ей руку: – Антуан Феро.
Она вяло пожала ему пальцы, впервые разглядывая его вблизи. Перед ней предстало нервное, лихорадочное, но странно потухшее лицо. Феро не стремился пустить пыль в глаза или отгородиться от взглядов. Вот он перед ней, уязвимый, без прикрас, словно голый…
– Жанна Крулевска.
– Это по-польски?
– Кажется, это значит «королевская».
Господи, да что она несет? К чему?
– Но у вас польские корни? – настаивал Феро.
– Весьма дальние. Я хочу сказать, мой отец был поляк, но всегда держался… на расстоянии.
Эти слова только все усложнили. Ей хотелось быть забавной, а вместо этого она выставила себя жертвой. Но взгляд Феро будто обволакивал ее, выражая внимание и поддержку.
– Вам как будто не по себе. Вы слышали о синдроме Стендаля?
– Дарио Ардженто, – пробормотала она.
– Простите?
– «Синдром Стендаля». Итальянский фильм ужасов. Режиссер Дарио Ардженто.
– Не смотрел. Я говорил о психологическом синдроме. О людях, сверхчувствительных к живописи. При виде картины они падают в обморок.
– Фильм как раз об этом.
И зачем она настаивает? Чередой вспышек перед ней пронеслись кадры из фильма. Азия Ардженто, идущая по римским улицам в белокуром парике, готовая убивать всех подряд. Изнасилованные женщины. Лицо, развороченное пулей из автоматического пистолета…
Она подняла руку ко лбу и, словно извиняясь, добавила:
– Я… Я весь день ничего не ела. Мне…
Он не дал ей закончить, решительно взяв ее под руку:
– Идемте. Выйдем на воздух. Я угощу вас мороженым.
15
Уличный воздух не принес никакого облегчения. В лучах заката листья отбрасывали на землю дрожащие тени, а
Страстная неделя