Профессия – киллер. Лев ПучковЧитать онлайн книгу.
щества, которая отвечает за анализ, в какой бы распрекрасной голове она ни находилась, прежде чем начать прилежно функционировать, некоторое время валяет дурака. И хотя это длится всего пару секунд, от них порой зависит, останешься ты жить или нет.
Вот и сейчас в сознании лихорадочно запрыгали три совершенно никчемных вопроса: откуда он взялся? Как далеко ушли пацаны? Что делать?
Нельзя сказать, что я растерялся. Меня не напугало это. Но ситуация осложнялась тем, что накануне я вывозил свой автомат в песке и теперь отсоединил магазин, снял крышку ствольной коробки, вытащил пружину, затвор, аккуратно разложил все это на броне и преспокойно чистил, свесив ноги в люк…
БТР находился в трех километрах от села, где мы «проводили операцию». Так это называлось. На самом же деле всю ночь тряслись от холода в кустах, а под утро прищучили-таки четверых гоблинов, которые приперли в село ящик мин ПОМЗ-2М и 12 автоматов.
Мы взяли их без труда. Они несколько часов тащились из долины вверх по горной тропе и шатались от усталости, когда мои парни, злые как черти после бессонной холодной ночи, выпрыгнули из-за кустов и просто-напросто отобрали у этих вояк их мьюнишн, на всякий случай надавав тумаков. Те даже не пикнули. Стало ясно, что это не профессиональные гоблины: слишком они были молоды, испуганы и на удивление легко сдались.
Ах да! Гоблины – это боевики. Мы их так зовем. Помните Диснея? Представьте себе безобразное существо, заросшее до глаз густой бородой, с огромными носом и ушами, переполненное злобой против человечества и страшное в своем тупом упорстве при достижении цели. Оно может стрелять в женщин и стариков, ставить мины под двери детского садика и на глазах обезумевших от ужаса людей под стволом автомата насиловать несовершеннолетних девчонок. Это гоблины. Они есть и с той, и с другой стороны. Я ненавижу их самой лютой ненавистью. Я буду уничтожать их, пока имею такую возможность. Потому что это нелюди. Спросите любого солдата, прошедшего Кавказ. Я не утрирую.
«Оккупанты», как еще совсем недавно называли наших солдат средства массовой информации у нас и за рубежом, получают за боевой день 30 000 рублей (20 000 – в районе боевых действий, 10 000 – по месту дислокации). Это контрактники. А военнослужащие по призыву получают 40 000 в месяц. Банка пива в районе боевых действий стоит в среднем 10 000 рублей, примерно столько же – пачка нормальных сигарет.
Чеченский боевик за день войны получает до двух тысяч баксов. Плюс за каждого «подтвержденного» убитого солдата две тысячи баксов и пять тысяч баксов за убитого офицера. Цена за голову спецназовца постоянно колеблется. Но тоже немало.
Пусть на совести некоторых миротворцев-правозащитников останутся громогласные заявления, что против России воюет гордый чеченский народ, а не боевики-рецидивисты, которым до одного места, кого убивать, лишь бы бабки платили. Наши парни не гордые, поэтому получают тридцать штук в день, а чеченский народ – он гордый, потому-то и платят каждому его представителю с автоматом по две тысячи баксов.
Четверых гоблинов, захваченных нами, утром забрала вертушка вместе с начальником разведки ВОГ. Он формально руководил операцией. Полетел рапортовать. А мы возвращались вниз на коробочке, и я, дурак, разрешил остановку здесь: пацаны попросили спуститься с дороги метров на четыреста к персиковому саду.
Они, разумеется, проверили все вокруг, прежде чем удалиться от машины. Более того, с противоположного борта на бугре находилось боевое охранение – сержант и рядовой. Оба они изучали свои сектора наблюдения, повернувшись к БТРу спиной. Чего туда смотреть? Там сам командир.
Все было тактически правильно – в одну сторону ушли бойцы, по пути прочесав местность, с другой стороны стоял дозор, который обозревал окрестности самое малое на полторы тысячи метров… Гоблина наблюдатели видеть не могли. Он находился в мертвой зоне: от них его скрывал БТР.
Гоблин держал на правом плече РПГ-7ВМ, направленный в меня, и улыбался. Его левая рука была отведена в сторону открытой ладонью кверху.
Рядом с ним стоял на коленях еще один такой же. Я его сначала не заметил в кустах. Он прикручивал пенал порохового заряда к кумулятивной гранате. Делал это очень сноровисто и на тот момент, когда я его увидел, практически закончил свою работу.
Гоблины находились метрах в двадцати от БТРа. Не возникло ни малейшей надежды, что гранатометчик промажет. Уверенность была просто написана на его заросшей до глаз харе. В моем распоряжении имелось от силы пять секунд. Столько времени ему понадобится, чтобы вставить снаряд в ствол и тщательно прицелиться, хотя вряд ли была необходимость целиться с такого расстояния. Я бы, например, с его позиции человеку, находящемуся на броне, смог попасть гранатой в голову. А уж шлепнуть в борт…
Автоматизмы сразу рванули мышцы тренированного тела. Кувыркнуться с БТРа, откатиться в придорожную канаву и дурным голосом заорать: «К бою!..»
Но дозорные стояли на расстоянии что-то около ста метров. Они в любом случае не успевали. И еще – самое главное – в БТРе оставались двое парней. На матраце возле моторов спал корреспондент окружной газеты, который увязался с нами на операцию. И водила –