Фантазии господина Фрейда. Марина СероваЧитать онлайн книгу.
Он удивился и пожал плечами. – Может, она выгадывает что-нибудь? Хотя что она может выгадать, со своими-то мозгами!
– Скажите, Михаил Петрович, ваши родители живы?
– Отец с двумя моими старшими братьями утонул, когда я еще совсем мальчишкой был, Клавка вообще тогда в люльке лежала. Поехали они на рыбалку осенью, ветер сильный поднялся, вот лодка и перевернулась. Вода-то уже холодная была, так никто из них и не выплыл, – вздохнул он.
– Грустная история, – посочувствовала я ему. – А ваша мать жива?
– Не знаем мы, – смущенно ответил он.
– Как это? – удивилась я.
– Долгая история, – отмахнулся он.
– А я никуда не тороплюсь, – возразила я.
– Ну, ладно! – согласился он и начал рассказывать: – Мама моя, Зинаида Тимофеевна Сазонова, – женщина совершенно героическая. Когда война началась, ей только-только одиннадцать лет исполнилось. Она тогда в Белоруссии жила, и их деревню фашисты вместе с жителями сожгли, единицы уцелели, среди них и наша мама со своим отцом. Ушли они в лес, к партизанам прибились, и мама связной была между партизанами и подпольщиками в городе, а потом они с армией до самой победы провоевали – дед как-то с командованием договорился, чтобы ее в детдом не отправляли. Так что боевых наград у нее – на пиджаке не помещаются.
– Ого! – невольно воскликнула я.
– А после войны они к родне своей дальней в Салтыковку приехали. Мужиков тогда там было – раз, два и обчелся, вот деда председателем колхоза и поставили, а он маму нашу, когда школу окончила, в сельскохозяйственный институт учиться отправил, на агронома. А когда дед занемог и трудно ему стало по полям да совещаниям мотаться, уговорил он колхозников ее председателем выбрать. И сделала она колхоз наш миллионером! А сама получила орден Трудового Красного Знамени, а потом и Героем Социалистического Труда стала! Как вы думаете, какой характер для этого надо иметь?
– Железобетонный! Или даже титановый! – уверенно ответила я.
– Вот то-то же! – выразительно сказал он. – Такой матерью можно и нужно гордиться, что мы с Клавкой всю жизнь и делаем, а вот жить с ней – нельзя! Ее в колхозе за глаза царицей звали, вот так, – он показал мне сжатый кулак, – она всех держала. Никто и пикнуть не мог!
– Это я понимаю, но как же произошло, что вы теперь даже не знаете, где она живет? – спросила я.
– Видите ли, мама очень не любит Андреевых. Просто ненавидит их всех! Мы все в Салтыковке жили, а потом наш колхоз укрупнили и правление в Расловку перенесли, вот мама туда с Клавкой и уехала, а я из-за Мани в Салтыковке, у деда с бабкой по отцу, остался.
– Это в каком районе? – по привычке уточнила я.
– В Первомайском, – ответил Сазонов и продолжил: – Когда мама узнала, что я на Мане Андреевой жениться собрался, передала мне, чтобы ноги моей в ее доме не было и что знать она меня больше не хочет. Она даже на свадьбах не была – ни у меня, ни потом у Клавы. В общем, отказалась она от нас. Хорошо еще, что не прокляла, ведь материнское проклятье – это такая вещь, что и в могилу