время возникают и прокручиваются сцены охоты: как Норка искала, как причуяла и стала, как мне надо было её обойти, как подняла собака птицу, как пришлось стрелять навскидку в гущине ольшаника, как Норка нашла сбитого… Такое вот благостное состояние души. Уверен, что и сеттеришка наша об этом тоже думу имеет: как весело было бежать по мокрым лужайкам перелесков, как ошарашил внезапно заполнивший все её существо запах птицы, как, слегка подрагивая хвостом, подходила, как замерла на стойке, как услышала команду, как броском подняла вальдшнепа, не особенно хотевшего взлетать, как услышала выстрел и увидела падавшую птицу, а потом засунула нос в так прекрасно пахнущие перья и тянула в себя вожделенный запах, как села рядом с птицей и совершенно счастливыми умными глазами смотрела на подходящего друга и партнёра…

Сегодняшняя охота вообще была примечательной: сделал из-под Норки удачный дуплет! Это большая редкость на охоте по вальдшнепам, да еще когда вальдшнеп местный, а ожидаемой высыпки всё нет и нет. И хоть взял я этих лесных куликов из-под своих собак не одну сотню, но дуплет-то был всего третий. Поэтому и внутренний настрой был особенным.

Время к обеду, мы подошли так, как и договаривались с женой Татьяной. Стащил я с себя сапог и прыгал на одной ноге по крыльцу в поисках запропастившегося тапочка. Норка с важным видом – всегда после удачной охоты на себя напускает – мокрая, слегка грязноватая, сидела рядом с крыльцом и ждала, когда я её разотру полотенцем и накормлю. В поредевшей от частых охот шерсти штанов собаки запуталась сухая еловая ветка. На крыльце стояло разряженное ружьё, лежал патронташ и вынутые из ягдташа вальдшнепы. Легкий ветерок пошевеливал пёстрые пёрышки. Мы с Норкой предвкушали момент торжественного выхода Татьяны и её желанного, пусть даже слегка деланного удивления от привычно добытой дичи.

Но недолго музыка души играла… Раздались голоса, и на крыльце появились Татьяна и соседка Евдокия, наших лет полная женщина с красивым лицом, почти всегда говорящая либо о внуке, либо об огороде. Татьяна улыбнулась нам и нашей удаче, а вот Евдокия… Произнесла тихо, но со значением: «Какие махонькие!… И как же можно таких ловить?… Какие же вы все охотники душегубы!… Со своими собаками всех птичек переловили!…» Мои слабые поначалу попытки объяснить, что мы птичек не ловим, а умело отыскиваем с собакой и стреляем из-под стойки, ничего в принципе не изменили: Евдокия талантливо – всё-таки филолог – поменяла слово «ловить» на слово «стрелять» и продолжила дальше, по-прежнему тихо и спокойно: «Всех птичек перестреляли.... Голосов птиц не слышно… Леса опустели.... Всё повырублено.... Везде в лесу мусор....» В общем, тихо сказала, да громко прозвучало.

Слушал я, слушал, и такая меня вдруг злость взяла, что не сдержался, высказал всё, что в тот момент в голову пришло. А пришло многое. Да и военно-морской язычок у меня подвешен неплохо. Сказал и про мясо убиенных в ужасающей обстановке коров, свиней и баранов, которое она вместе с семьёй постоянно употребляет в виде еды; и про многих женщин, с громадным удовольствием красующихся в снятых

Скачать книгу