В горнице моей светло… (сборник). Николай Михайлович РубцовЧитать онлайн книгу.

      В трудный час, когда ветер полощет зарю

      В темных струях нагретых озер,

      Я ищу, раздвигая руками ивняк,

      Птичьи гнезда на кочках в траве…

      Как тогда, соловьями затоплена ночь.

      Как тогда, не шумят тополя.

      А любовь не вернуть,

      как нельзя отыскать

      Отвихрившийся след корабля!

      Соловьи, соловьи заливались, а ты

      Заливалась слезами в ту ночь;

      Закатился закат – закричал паровоз,

      Это он на меня закричал!

      Я умчался туда,

      где за горным хребтом

      Многогорбый старик океан,

      Разрыдавшись, багровые волны-горбы

      Разбивает о лбы валунов.

      Да, я знаю, у многих проходит любовь,

      Все проходит, проходит и жизнь,

      Но не думал тогда и подумать не мог,

      Что и наша любовь позади.

      А когда, отслужив, воротился домой,

      Безнадежно себя ощутил

      Человеком, которого смыло за борт:

      Знаешь, Тайка встречалась с другим!

      Закатился закат. Задремало село.

      Ты пришла и сказала: «Прости».

      Но простить я не мог,

      потому что всегда

      Слишком сильно я верил тебе!

      Ты сказала еще:

      – Посмотри на меня!

      Посмотри – мол, и мне нелегко. —

      Я ответил, что лучше на звезды смотреть,

      Надоело смотреть на тебя!

      Соловьи, соловьи

      заливались, а ты

      Все твердила, что любишь меня.

      И, угрюмо смеясь, я не верил тебе.

      Так у многих проходит любовь…

      В трудный час, когда ветер полощет зарю

      В темных струях нагретых озер,

      Птичьи гнезда ищу, раздвигая ивняк.

      Сам не знаю, зачем их ищу.

      Это правда иль нет, соловьи, соловьи,

      Это правда иль нет, тополя,

      Что любовь не вернуть,

      как нельзя отыскать

      Отвихрившийся след корабля?

      1962

      Пора любви среди полей,

      Среди закатов тающих

      И на виду у журавлей,

      Над полем пролетающих.

      Теперь все это далеко.

      Но в грустном сердце жжение

      Пройдет ли просто и легко,

      Как головокружение?

      О том, как близким был тебе,

      И о закатах пламенных

      Ты с мужем помнишь ли теперь

      В тяжелых стенах каменных?

      Нет, не затмила ревность мир.

      Кипел, но вспомнил сразу я:

      Назвал чудовищем Шекспир

      Ее, зеленоглазую.

      И чтоб трагедией души

      Не стала драма юности,

      Я говорю себе: «Пиши

      О радости, о лунности…»

      И ты ходи почаще в луг

      К цветам, к закатам пламенным,

      Чтоб сердце пламенело вдруг,

      Не стало сердце каменным.

      Да не забудь в конце концов,

      Хоть и не ты, не ты моя:

      На свете есть матрос Рубцов,

      Он друг тебе, любимая.

      1962

      Я