Убить Сталина. Евгений СуховЧитать онлайн книгу.
головой оберштурмбаннфюрера висел большой портрет Гитлера в светло-коричневом френче. На груди фюрера был только Железный крест, полученный им в Первую мировую войну. И больше никаких знаков отличия. Фюрер был строг и проницателен одновременно. Такому не соврешь!
– Мне уже задавали такие вопросы. Я подробно отвечал на них.
– Да, я читал протоколы допросов, но мне бы хотелось услышать это от вас. Важно, так сказать, личное впечатление.
– На передовой меня увидел человек, который прежде знал меня под другой фамилией. Он сообщил обо мне в контрразведку дивизии. Если бы я не перешел к вам, то меня давно уже расстреляли бы.
– Насколько искренне ваше желание служить Германии?
Самый скверный противник – это прибалтийские немцы. Кроме знания русского языка, который, по существу, является для них родным, они прекрасно разбираются в психологии русских, а потому их не проведешь. Живущие на стыке двух культур, они являлись проводниками немцев в дремучую, на их взгляд, психологию скифских народов. А потому не могло быть и речи, чтобы обмануть его – раскусит сразу, как полый орех, стоит только взять неверную ноту. Спасти может только полуправда.
– Обратного пути у меня нет. Желание жить – это достаточная мотивация для верного служения вермахту?
– Нам нужны люди, которые служат рейху не из-за страха, а по убеждению.
Линия губ оберштурмбаннфюрера небрежно изогнулась. Ламсдорф смотрел на Таврина с таким видом, как будто только что поймал его за руку за кражей медного грошика. Да, он явно не такой простачок, каким выглядит…
– У меня свой личный счет к большевикам, – попытался уверить его Таврин. – Я три раза сидел в тюрьме.
– А вот это уже интересно. Надеюсь, это была политика, а не какой-нибудь пьяный дебош в затхлом ресторане.
– Ни то и ни другое. Я работал бухгалтером на одном крупном предприятии. Директор проворовался и все свалил на меня. Мне дали три года, но вышел я через полтора.
– Хорошо трудились на коммунистических стройках? Большевики умеют перевоспитывать.
– Нет, просто попал под амнистию к очередной годовщине революции.
– Значит, не перевоспитали. За что же посадили в следующий раз?
– Кхм… Повторилась та же история. Я работал бухгалтером, и при очередной проверке обнаружилась недостача. Меня осудили. Две судимости – это уже не шутка. И едва на меня упало очередное подозрение – особо церемониться не стали, посадили в третий раз. Ну, тут уж я не выдержал: подготовился и совершил побег. Мне удалось поменять фамилию… достать новые документы. С ними я и попал на фронт…
– Однако у вас патологическая страсть к легким деньгам. И к авантюрам… – заключил начальник лагеря. – Для советского человека с его верой в коммунистические идеалы это совершенно несвойственно. Ведь в скором времени, по утверждению Маркса, можно будет обходиться совсем без денег. Ладно, обо всем этом с вами еще поговорят те, кому это положено. Мне же поручено узнать, способны ли вы к диверсионной