Роман в утешение. Книга первая. Татьяна ГерцикЧитать онлайн книгу.
Значит, уверенность, что я бесстыдно завлекла его к алтарю, просто иллюзия, внушенная мне Георгием. При моем воспитании и неумении отстоять собственное «я» мне всегда можно было внушить всё, что угодно.
Стемнело, и на противоположном берегу зажглись еле видимые огни большого города. Они манили к себе, как обещание призрачного счастья. Как обманные болотные огоньки – приблизишься, а они исчезают, и вновь появляются уже на новом месте, вдалеке от прежнего.
Как всегда во времена неприятностей, есть мне совершенно не хотелось. Заставив себя проглотить кусок хлеба, чтобы поддержать силы, я положила подбородок на теплые балясины, окружавшие беседку. Руки от непривычной нагрузки мелко подрагивали, и мне пришлось несколько раз потрясти кистями, стряхивая напряжение.
Воздух был чист и свеж, тишина прерывалась только пением какой-то ночной пташки, и я расслабилась, внушая себе мысль о заслуженном покое. Но сквозь усталость всё равно прорывались страдальческие мысли, и я пожалела, что не взяла с собой коньяка или другого успокаивающего в этом роде. Хотя я и не пью, но этот тот самый случай, когда можно.
Вернувшись в дом, заперла на засов двери и посмотрела на сотовый телефон, оставленный мной на кухонном столе. На его дисплее несколько раз высветился неотвеченный вызов с номером Георгия. И зачем он мне названивал? Хотел продолжить наш «приятный» утренний разговор? Нет уж, спасибо, хватит с меня дурацких обвинений.
Не хочу я больше быть виноватой. Я его на мне жениться, между прочим, не просила, как и в беседке не обольщала. Снова нахлынула мучительная боль, и я решительно поставила запрет на входящие звонки от Георгия. Больше я с ним разговаривать не хочу. Никогда!
Стараясь успокоиться, принялась разбирать привезенные с собой вещи. Ничего особенного в них не было, если не считать затолканных на самое дно двух вечерних платьев, надевать которые здесь было абсолютно некуда. Озадаченно на них посмотрев, я утешила себя тем, что не взяла с собой шубу, это говорит о том, что если я и была в прострации, то не вовсе уж безнадежной.
Разложив привезенное белье по полкам старого шифоньера и аккуратно развесив по плечикам одежду, легла спать, нервно прислушиваясь к окружавшим меня со всех сторон ночным шорохам. Сообразив, что теперь я буду спать одна очень долго, возможно, всю оставшуюся жизнь, чуть не заплакала, но сдержалась. По крайней мере, никто не будет храпеть над ухом. Хотя Георгий и не храпит, но когда-нибудь же это случится. Хотя теперь мне этого и не узнать.
Старый дом поскрипывал, на что-то скорбно жалуясь, и я долго не могла уснуть, стараясь убедить себя, что так и должно быть. Почему-то в детстве и юности этих звуков не было, или я просто не обращала на них внимания. Но в те времена я никогда и не ночевала в доме одна. Но всё-таки вскоре усталость и тяжелый день взяли свое, и я задремала.
Проснулась на рассвете от яркого солнца, бившего в незашторенное окно. Ругая себя за забывчивость, встала, задвинула шторы, и снова легла. Но спать больше не хотелось. Подумать только, еще позавчера в