Время всегда хорошее. Андрей ЖвалевскийЧитать онлайн книгу.
опять заплакала, а я решила, что лимит слез исчерпан. Нужно что-то делать.
– Ладно, мам, я встаю. И дай пожрать чего-нибудь…
Слезы у мамы высохли мгновенно.
– Ольга, не груби! – сказала она грозно, но быстро спохватилась. – Конечно! Конечно, солнышко. Сейчас!
Мама метнулась на кухню и через пару минут туда же притопала я.
– Что есть будем?
Я старалась не обращать внимания на странный чайник, который пыхал на плите, и на чугунную сковородку невероятных размеров, на которой мама жарила гренки. Слава богу, хоть с гренками ничего не случилось! Они были горячими, поджаристыми, именно такими, какими я их больше всего любила. После того как я съела штук пять, меня немного отпустило.
– О! А что за молоко такое прикольное?
– Какое молоко?
– Прикольное…
Я думала, мама не расслышала, что я сказала, и, чтоб объяснить, взяла в руки странный треугольный пакет.
– Никогда такого не видела.
Судя по тому, как у мамы задрожали губы, я опять сказала что-то не то.
Гренки стали поперек горла, и я уставилась в стол.
– А где папа? – спросила я.
И подумала: а вдруг он сейчас придет, и весь этот кошмар рассеется. Придет, расскажет, что продал сегодня очередную партию компов. Мы за него порадуемся.
– Папа на заводе, – сказала мама, – у него первая смена.
Эту информацию я переваривала несколько минут, но уже боялась как-то реагировать.
– А что ж он не позвонит хотя бы… – выдавила я.
– Куда? – изумилась мама.
– Да хоть на ко… – я не договорила, потому что вдруг отчетливо поняла, что никаких комиков тут нет.
Я встала и рванула в комнату. Ну, хотя б телевизор был на месте! После нескольких минут безуспешных поисков пульта я сдалась и включила его кнопкой. Нашла три канала. По одному показывали народный хор, по второму комбайн на фоне заходящего солнца, а по третьему вообще черно-белый фильм.
Что-то уже мелькало на задворках сознания, какая-то мысль билась в голове, но поймать ее за хвост у меня не получалось. Как только я напрягалась, опять начинал ныть висок. Видимо, я потерла голову рукой, потому что подбежала мама и начала причитать:
– Все, Олечка, иди ложись. Доктор сказал, спать побольше, напрягаться нельзя.
– Да я не напрягаюсь, – вяло отбивалась я, но позволила маме оттащить себя в комнату и уложить в кровать.
– Ты не переживай, – говорила мама, – двадцатый век на дворе, врач сказал, что сейчас все могут вылечить…
– Двадцать первый… – автоматически поправила я.
У мамы это была любимая присказка «двадцатый век на дворе», я каждый раз ее поправляла, она каждый раз смеялась, что для нее двадцатый привычнее. Но в этот раз она не засмеялась.
– Что? – спросила она.
И на меня накатила волна мягкого, обволакивающего ужаса. Голова стала ватной, а руки и ноги ледяными.
– Оль, что? Тебе плохо? – всполошилась мама.
– Ты только не плачь, – сказала я шепотом. – Не плачь и не кричи. Просто скажи мне, какой сейчас год.
– Тысяча девятьсот