Ричард Длинные Руки – эрцфюрст. Гай Юлий ОрловскийЧитать онлайн книгу.
выдумка, что мелодия кому-то нужна. Я знавал певцов без слуха и голоса, а такие дворцы себе отгрохали!.. И всех баб имели. Ты ж тоже хочешь?.. Ага, глазки заблестели!.. Вот и старайся. Ты прав, что деньги? Главное – бабы. Хотя что мы им без денег?.. Так что старайся. В общем, герцог Готфрид Брабантский должен быть выведен как победитель варваров, что вернул Гандерсгейм в лоно.
– В какое лоно? – спросил он тупо.
Я сказал рассерженно:
– Ты о пестне думай, а то уже вижу, о чем сразу, не снимая лыж! Это они, варвары, накрылись лоном, после чего закономерно исчезли, как вообще-то и правильно, таким туда и дорога.
– Простите, ваше высочество.
– И еще, – напомнил я строго, – надо вскользь упомянуть, что это он, герцог Готфрид Брабантский, в те грозные времена привел войско из далекого Брабанта и ударил варварам в спину, их в спину можно, с дикарями никакого рыцарства, в общем точно спас Геннегау.
– А вы, ваше высочество?
Я сказал твердо:
– Был как бы сбоку.
– Ваше высочество! Все ж видели, не поверят!
– Поверят, – сказал я, – да еще и с удовольствием. Плохому верят всегда охотно и с великой радостью. Еще и другим расскажут. Ладно, я потерплю. Будет он королем, я поднимусь до принца, так что весьма и зело заинтересован! В общем, герцог – спаситель Отечества, это он освободил Сен-Мари, а потом был инициатором уничтожения грозного могущества варваров на той Малой Земле…
Он вскричал устрашенно:
– Ваше высочество, это же целая поэма!
– Умей уложить все в песню, – изрек я. – Одному правилу следуй упорно: чтоб словам было тесно, а мыслям просторно… И все влезет. Краткость – сестра таланта, и не всегда теща гонорара. Иди и твори!
Это было настолько похоже на «встань и иди!», что певец вздрогнул, вытянулся, посмотрел на меня вытаращенными глазами и не вышел, а его вынесло, словно сквозняком.
Пир длился всю ночь, но, к счастью, у меня уже достаточно авторитета, а главное – уверенности, что могу отказаться пить со всеми и мир не рухнет. При первой же возможности я воспользовался своим правом «мыслить» и ушел, как объяснил всем, ковать новые победы для нашего священного оружия.
На другой день, еще не просохнув и с мутными глазами, они дружно, как сговорившись, завели хриплыми пропитыми голосами речь о великом турнире в честь победы.
Я кривился, но подумал, что тогда хоть пир, будь он неладен, закончится, однако сэр Растер гордо сообщил, что пир в честь вернувшихся из Гандерсгейма героев – дело святое, но с ним управятся за три-четыре дня, меньше нельзя – урон престижу победителей, а это недостойно такого великого завоевателя, сокрушителя и разбивателя голов, как сэр Ричард, который с яростно раздувающимися ноздрями и пылающими в гневе очами ломает, рубит и крушит, не разбирая в священном праведном гневе правых и виноватых, ибо виноваты уже тем, что не спрятались в свои жалкие норы…
После пира в честь победителей большой турнир в их же честь, а затем уже завершающий пир, а как же иначе?
– Да, – сказал я обреченно, – перед традицией бессильны