На площади. В поисках общественных пространств постсоветского города. Оуэн ХазерлиЧитать онлайн книгу.
я чувствовал себя почти как во сне. Такого я не ожидал. Я-то думал, что там все уже, конечно, причесали. Вот еще один похожий на декорации навес из стекла и бетона, и я выхожу.
Было очень холодно. Площадь – огромная. За станцией – телебашня; ничего выше я до тех пор не видал. Наколотый на пику фасеточный серебряный шар смотрелся невероятно футуристично. Окружавшие станцию здания были более прозаичными, но от того не менее интересными – серые с подтеками фасады, поделенные на ячейки настолько симметрично, что все это с трудом вписывалось в бытующие в Великобритании представления о модернизме. Заляпанные граффити, они производили даже больший эффект. Ни на что не похожие вращающиеся часы из советского будущего, увенчанные скульптурной моделью Солнечной системы, показывали все часовые пояса, начиная с Камчатки и Владивостока. Северную границу площади обозначало невероятно длинное офисное здание, украшенное выполненной гротесковым шрифтом надписью, в которой я потом уже признал цитату из романа «Берлин Александерплац». А посредине был простор, ничего подобного я еще не испытывал, и не только в смысле архитектуры – стоял декабрь, а Гольфстрим был весьма далеко. Я поглубже укутался в куртку и шарф и втянул щеки, но на этот раз не красоты ради. Именно так я и представлял себе это место – мрачный и бесцветный ландшафт, бодрящая ширь и пустота которого дают чувство свободы. В таком месте могло что-то случиться. И случилось.
С тех пор я много раз бывал на Александерплац, и всякий раз не знал, чего ждать. Сейчас у меня есть некоторое представление об истории этого места. Первоначально Александерплац была круглой площадью с радиально расходящимися улицами и располагалась в центре рабочего района на восточной оконечности Берлина. Даже в конце 1920-х, во времена первого «Берлин Александерплац» это место было источником горячих новостей, полицейского насилия и убийств. Прямо за углом располагался Карл-Либкнехтхаус – штаб-квартира Коммунистической партии Германии (KPD), третьей по численности партии в стране и самой большой коммунистической партии за пределами СССР. Франц Биберкопф – герой Дёблина / Фассбиндера – склонялся на сторону основных противников KPD – нацистов. Представители другой массовой политической партии, правящие на тот момент социал-демократы, устроили архитектурный конкурс, которым руководил градостроитель Мартин Вагнер. Задача была полностью разрушить и заново построить Александерплац. Из целого вороха заявок модернистского толка Вагнер выбрал нечто среднее – план, предложенный Питером Беренсом, чьи заляпанные граффити строго симметричные здания я видел в свой первый приезд. Проект этот был реализован лишь наполовину: когда к власти пришли нацисты, они заморозили строительство, оставив площадь полуциркулярной. В 1950-х Германская Демократическая Республика выбрала Александерплац – в конце концов это же сердце рабочего Берлина – как место для устройства выставки достижений и широкого градостроительного жеста; площадь должна